За вдв тату на ребре ладони: На какой руке набивают за вдв. Татуировка вдв

Тату вдв значение | 224+ фото татуировок

Значение татуировки вдв

Татуировки стали одним из самых популярных способов выражения себя. Люди татуируют на своих телах различные символы, изображения и слова, которые имеют для них особое значение. Одним из наиболее распространенных стилей татуировки является татуировка вдв.

История татуировки вдв
Татуировка вдв — это стиль татуировки, который был популярен среди солдат ВДВ, служивших в Советской Армии. Этот стиль татуировки был популярен в 70-80 годы прошлого века, и был использован солдатами, чтобы выразить свою приверженность и любовь к Родине и ВДВ. Также можно сказать, что этот стиль татуировки является одним из самых узнаваемых и популярных в России.

Значение татуировки вдв
Татуировка вдв имеет множество значений и символов, которые могут быть использованы для выражения различных идей и чувств. Одним из наиболее распространенных символов, используемых в татуировках ВДВ, является изображение орла. Орел является символом силы, могущества и свободы, и поэтому он очень популярен среди солдат. У этого стиля татуировки также есть другие символы, например, парашют, которые могут быть использованы для выражения различных идей, связанных с ВДВ. Кроме того, стиль татуировки вдв может быть использован для выражения патриотизма и чувства принадлежности к Родине.

Татуировка ВДВ: популярность и символика
В настоящее время татуировка посвященная ВДВ является одним из самых востребованных стилей татуировки. Это связано с тем, что Воздушно-десантные войска считаются одними из самых элитных и мощных воинских частей в России. Многие люди выбирают этот стиль татуировки, чтобы выразить свою любовь и приверженность к Родине и ВДВ. Некоторые люди также прибегают к этому стилю татуировки просто потому, что он выглядит очень красиво и впечатляюще.

Татуировка посвященная ВДВ несет в себе глубокую символику. Она является проявлением уважения к воинам, которые готовы защищать свою Родину в любых условиях. Кроме того, такие татуировки могут символизировать силу, мужество и бесстрашие.

Заключение
Татуировки посвященные Воздушно-Десантным Войскам (ВДВ) — это не просто стильная татуировка, но и символ приверженности, любви и уважения к Родине и ВДВ. Этот стиль татуировки доказывает, что люди всегда будут выражать свои чувства и идеи через искусство, в том числе через татуировки. Такие татуировки могут стать не только украшением тела, но и проявлением глубоких убеждений и ценностей каждого человека.

Носитель такой татуировки может чувствовать себя частью ВДВ — элитного подразделения Вооруженных Сил России, имеющего богатую историю и славящегося своей дисциплиной и профессионализмом. Это также может быть способом для ветеранов ВДВ выразить свою привязанность к своей боевой единице и показать, что они всегда готовы отдать свою жизнь за Родину.

Татуировки посвященные ВДВ могут иметь различные элементы, от символов ВДВ до изображений падающих парашютов и силуэтов десантников. Они могут быть выполнены в разных стилях, включая реалистический, традиционный и новаторский. Важно отметить, что при выборе татуировки носитель должен убедиться, что она не является оскорбительной или неприемлемой с точки зрения этики и морали.

В целом, татуировки посвященные ВДВ — это не только уникальный способ выразить свою приверженность и уважение к этому элитному подразделению, но и способ проявить свою индивидуальность и творческий потенциал. Они могут быть не только красивыми, но и иметь глубокий символический смысл для носителя и его окружения.

Видео тату вдв

Татуировки, которые вам точно понравятся:

Тату буква а значение | 211+ фото татуировок | Идеи 2023 года

Тату бриллиант значение | 280+ фото татуировок | Идеи 2023 года

Тату браслет на ноге значение | 295+ фото татуировок | Идеи 2023 года

Тату богов значение | 210+ фото татуировок | Идеи 2023 года

Тату берет значение | 250+ фото татуировок | Идеи 2023 года

Тату архангел Михаил значение | 290+ фото татуировок | Идеи 2023 года

снова нарежутся некоторые, а потом будут геройствовать

Источник:&nbspДмитрий Мелеховец. Фото:&nbspавтора; Максим Малиновский

Молодые десантники Олег Байдак, Женя Ермоленко и Сергей Игнатеня всего второй раз отмечают День ВДВ в городе. Сегодня утром они согласились составить нам компанию и прогуляться по центру Минска, рассказав о своем отношении к празднику.

К полудню Остров слез уже набит мужчинами в бело-голубом. С каждой минутой в центре все чаще мелькают береты, флаги, слышатся задорные приветствия. Молодых парней совсем немного, большинство празднующих — люди в возрасте. Встречаются ветераны войны в Афганистане, люди с боевыми наградами. На Немиге видим не совсем трезвого мужчину с орденом Красной Звезды на груди, его в советский период давали за большие заслуги. «Лихо его жизнь потрепала. Это по глазам видно. Грустные они у него», — огорчаются десантники, но через минуту забывают о грусти и снова улыбаются. День ВДВ — любимый праздник парней.

Молодые люди здороваются и поздравляют всех проходящих мимо десантников. Поздравляют ребят и гражданские: улыбаются девушки, жмут руки мужчины, сигналят машины. На улицах встречаются женщины в тельняшках и даже маленькие дети в десантной форме. Заметили полностью экипированного малыша с мамой, который испугался фотоаппарата и едва не заплакал.

«Меня за душу берет, когда гражданские поздравляют. Очень приятно, что нас ценят», — говорит Сергей. Сегодня десантники будут гулять целый день, а вечером собираются в пиццерию. Спрашиваем про выпивку, но парни твердо говорят, что «нарезаться» точно не будут. «Вот сейчас по бутылке пива возьмем, и все на этом. Ну и уже вечером в пиццерии можно будет еще по одной. Нам уже в 11 утра предлагали водочки бахнуть, но мы против этого. Снова понапиваются некоторые, а потом будут геройствовать. Такие люди только порочат честь десанта, — перебивая друг друга, рассуждают молодые люди. — Вот в прошлом году один из наших перебрал и купаться полез на Острове слез, контроль потерял и утонул. Хотя мужчина немолодой был. Мы понимаем, что в праздник можно выпить. Можно и много выпить, но контролировать-то себя надо, надо честь иметь. Да и вообще, на любого героя найдется герой. Всегда есть кто-то сильнее».

Разговаривать на такие темы солдаты не стесняются, они тоже видят в «лихости» отдельных ВДВшников проблему. Олег вспоминает, как в детстве его мама тоже не отпускала гулять в День ВДВ из-за таких случаев. Сейчас он уверен, что все зависит от воспитания, от самого человека: в любой среде, в любой компании есть разные люди.

Хотя ребята пока совсем молоды, они уверены, что праздник уже не тот: традиции забываются, людей на улице становится все меньше. «Мы пока сами молодежь, но тем, как празднуют современные десантники, мы не очень довольны. Вот цветы на Остров слез из молодых почти никто не принес, только „старики“. Мы попозже тоже гвоздики купим и положим к памятнику. А молодым лишь бы стакан подержать», — рассуждают ребята.

Со слов наших попутчиков, пик активности настанет после обеда, часам к четырем. Тогда на улицах появится молодежь, которая будет гулять до самой ночи. Но ребята задерживаться не собираются: всем завтра на работу. С армией парни жизнь не связали, но уверены, что служба до сих пор очень помогает при трудоустройстве: устроиться в силовые структуры — легче легкого, в милицию вообще берут без экзаменов. Еще во время службы в часть приезжали представители охраны президента и звали на службу. «У нас полроты потом остались по контракту. Даже те, кто говорил, что ни за что в армии не останется, сейчас работают. Привыкаешь, влюбляешься в это. В армии классно было, хотя и тяжело», — с ностальгией вспоминает Евгений.

Чтобы всегда помнить армейские времена, все трое парней набили себе татуировки «За ВДВ!» на ребре ладони. Бить на видном месте не захотели: показушничество, считают они. «Мы любим повспоминать, поностальгировать. Я еще со вчерашнего вечера начал военные песни слушать. Сразу вспоминаю, как в части по воскресеньям разрешали даже в динамиках музыку включить», — улыбается Женя. Прошло уже два года после дембеля, но все трое до сих пор встречаются, общаются, дружат.

В армию все парни пошли по собственному желанию, так среди десантников принято. Ребята считают, что именно поэтому из всех военных праздников только День ВДВ отмечается так широко. «К нам уважение есть. Это элитные войска», — не без гордости произносит кто-то из парней.

Wayne Kendrick Tattoo —

Лечение с помощью прозрачной повязки

Прозрачная пленочная повязка представляет собой веганскую полиуретановую акриловую адгезивную медицинскую повязку, газопроницаемую, воздухопроницаемую и гибкую, пропускающую газы и пары влаги, не пропуская все остальное. водостойкий и достаточно прочный, чтобы защитить вашу татуировку от внешних раздражителей. Повязка также играет важную роль в последующем уходе за татуировкой, герметизируя жидкости, которые ваше тело выделяет в процессе заживления, что еще больше способствует регенерации. Медицинское сообщество обычно использует эти продукты для лечения порезов, ожогов и дорожной сыпи.

Татуировка — это рана, и она должна заживать должным образом. Наше тело естественным образом вырабатывает целебные элементы, чтобы разрушить мертвую ткань и восстановить новую ткань, когда она повреждена, и в нормальных условиях эти целебные элементы быстро высыхают и испаряются. Когда это происходит, это препятствует процессу заживления и может вызвать струпья, рубцы и обесцвечивание. Прозрачная повязка удерживает естественную влагу тела и целебные ферменты, позволяя организму более эффективно восстанавливаться. Кроме того, переносимые по воздуху бактерии могут проникнуть через поврежденную кожу после того, как вы сделаете татуировку. По этой причине важно прикрыть татуировку повязкой или повязкой. Мы не советуем использовать сарановую пленку, так как она может задушить вашу татуировку. Прозрачная повязка газопроницаема для кислорода и паров воды. Это важно, так как позволяет поддерживать оптимальный уровень воздухопроницаемости в области раны. Кроме того, он защищает от грязи и микробов, а также от трения и других раздражителей, которые могут еще больше помешать процессу заживления.

Оставьте повязку на коже на срок до 7 дней. Три ситуации требуют досрочного удаления:

1. Если повязка ослабла и обнажила заживляющую татуировку, она повреждена и должна быть удалена.

2. Если телесная жидкость вытекает из повязки, значит, она повреждена и ее необходимо удалить.

3. Редко, но возможно: Если у вас есть чувствительность/аллергическая реакция на клей на пленке, вы можете заметить красные бугорки или волдыри внутри края повязки. Если это произойдет, снимите повязку и промойте ее водой с мылом. , вернуться к другому методу лечения.

(Если вы снимаете повязку раньше, обратитесь к альтернативному методу заживления, рекомендованному вашим врачом.) Снимите повязку в теплом душе или ванне. Теплая вода размягчит клей и облегчит его удаление. Найдите край повязки и медленно стяните ее на себя по направлению роста волос. Если у вас возникли проблемы со снятием повязки, используйте мыло и теплую воду, чтобы ослабить ее.

Очистите татуировку теплой водой с мылом. Не используйте мочалку, тряпки или губки, так как они содержат бактерии. Сначала вспеньте с мылом, затем вымойте ладонью и пальцами, аккуратно удаляя остатки слизи. Смойте холодной водой и промокните чистым бумажным полотенцем, затем дайте высохнуть на воздухе в течение 10 минут.

Пока ваша татуировка заживает, не подвергайте ее воздействию солнца или других форм излучения UVA/UVB, включая солярий.

Использование крема для загара на татуированной области может быть возобновлено после полного исчезновения шелушения и шелушения. Когда вы находитесь на солнце или плаваете, жизненно важно наносить и давать высохнуть солнцезащитный крем с фактором защиты не менее 60 SPF каждые два (2) часа, как указано в правилах FDA. Имейте в виду, что доступен солнцезащитный крем с SPF 100 и выше. Солнечные ожоги навсегда повредят и потускнеют зажившие татуировки.

 Ежедневное увлажнение и поддержание водного баланса (8 стаканов воды в день — 64 жидких унции или 2 литра) сохраняет кожу здоровой, что неизбежно сохраняет красивый внешний вид татуировки. Чем здоровее кожа, тем лучше будет выглядеть татуировка. Отшелушивание и/или бритье/стрижка волос на татуировке также могут улучшить внешний вид татуировки. «Нас здесь никогда не было»

— Подними свою задницу, Эмили!

Голос Кристен разлился по воде и эхом отразился от меня на нижней палубе. Я перегнулась через ограждение, вытянув шею и моргая на солнце.

«Давай, мы можем прыгнуть вместе!» Я заметил ее силуэт в небе, она присела на край верхней палубы лодки и улыбалась мне сверху. Она была похожа на библейского ангела, могущественного и немного устрашающего. — Это даже не так высоко.

«Держитесь, я поднимаюсь», — крикнул я. Нас устраивал Вьетнам. Я беспокоился, что теперь, когда она уехала из Милуоки, отношения между нами будут отличаться, но мы с Кристен продолжили именно с того места, где остановились. И до сих пор это путешествие казалось красочным сном: автостопы на мотоциклах, сидение на крошечных пластиковых табуретках и хлебание супа, походы по горам, вырубленным фермерами в закрученные ярко-зеленые ярусы.

Я вернулся в лодку и на мгновение потерял ориентацию; хотя мы были на главном круизном лайнере, сорокаместном корабле с крошечными комнатами и толстой верхней палубой, уже три дня, это был наш первый раз на этом тендере. Когда мы останавливались на пляже, чтобы искупаться, в пещере, чтобы исследовать, и на плавучей жемчужной ферме, где нас гребла мужественная, толсторукая вьетнамка, нас возили на проворном Зодиаке. Для сегодняшней экскурсии на этом вместительном тендере группы людей сидели на пластиковых стульях, потягивая потные банки сайгонского пива.

Мы пришвартовались сюда на ланч — снова жареные во фритюре морепродукты и тропические фрукты цвета кегли. И, конечно же, некоторые любители быстрого питания воспользовались возможностью, чтобы прыгнуть в сапфировую воду. Я никогда не думал о нас, как о круизерах, но лодка была единственным способом попасть в бухту Халонг, район северного Вьетнама, увековеченный на обложке нашего путеводителя с загнутыми уголками. Клиентура круизного лайнера состояла из молодых людей, путешествующих с рюкзаками по Юго-Восточной Азии, и европейцев поколения X, которые проводили две-четыре недели, исследуя Вьетнам. С нашими ограниченными днями отпуска Кристен и я разбили все, что могла предложить страна, в двухнедельный марафон.

Позади меня раздался всплеск, и я увидел еще одного пассажира, покачивающегося в воде. Это была Дженна, половинка бразильской пары, с которой мы подружились. Они оба были настолько пугающе великолепны, что у нас с Кристен была частная шутка о том, что они были самыми уродливыми жителями страны, вынужденными довольствоваться друг другом.

Я добрался до верхней палубы, и солнечный свет охватил меня. Я был в восторге от сегодняшней активности: сплавляться на байдарках среди огромных карстовых или известняковых островков, усеивающих залив. Вместо этого Кристен хотела отправиться на экскурсию с аквалангом, но мысль о том, что я буду находиться под поверхностью воды с поддельными легкими, привязанными к моей спине, ужаснула меня. Это было одно из тех редких занятий, которые Кристен не могла уговорить меня сделать.

Волчья стая австралийских мальчишек во время перерыва в год продолжала мчаться вверх по лестнице и прыгать с края, описывая большой блестящий круг, и я двинулся, чтобы пропустить двоих с ревом.

«Давай, Эмили!» Кристен помахала мне рукой. — На самом деле это не так уж и высоко.

Я остановился у края. «Лжец!»

«Хорошо, я пойду первым. Сосчитай меня».

«Три, два…» Но она схватила меня на Один, и мы вместе летели в воздухе, держась за руки и летя по горячему хрустальному воздуху, а когда мы врезались в воду, это было похоже на ключевое изменение, новый мир, и вместе мы всплыли, хихикая.

Кристен будет в задней части каяка — это само собой разумеющееся, надежный навигатор, определяющий наш курс. Матросы помогли нам свесить ноги с лодки и сесть в наше желтое судно.

— Возвращайтесь через час, и мы вернемся на корабль, — сказал Дык, наш гид. Он был крошечным и ярким, с копной шелковистых черных волос.

Кристен оттолкнулась веслом. «Тогда увидимся!»

«Как мы узнаем, что час истек?» — спросила я ее, крутясь на стуле. Тяжело было со спасательным жилетом, который доходил мне до шеи и пах плесенью.

«Все будет хорошо. Меньше болтовни, больше гребли».

Она выбрала карст наугад, и мы болтали, пока гребли. Как будто попал на другую планету, словно попал в научно-фантастический фильм — повсюду, насколько хватало взгляда, из воды возвышались известняковые карсты, как языческие монолиты. Густая джунглевая растительность покрывала вершины, и из некоторых из них мы могли видеть пещеры, похожие на рты. Кристен издала внезапный вопль, и он раскололся среди бесконечных островов. Я хихикнула и последовала его примеру, направляя свое счастье в легкие.

Мы достигли далекого острова, толстого, как небоскреб, и Кристен повернулась налево, чтобы мы могли обогнуть его по часовой стрелке. Мы все еще болтали, все еще ритмично опуская весла в воду и брызгая коленями, пока скользили. Морская вода капала на татуировку в виде цветка лотоса, которую я сделала на лодыжке несколькими днями ранее — как у Кристен. Ее идея, но она мне уже понравилась.

«Почему-то это место заставляет меня чувствовать себя одновременно и огромным, и маленьким», — заметил я, окликая меня через плечо.

«Я точно знаю, что вы имеете в виду».

Мы направились к другому карсту, плавучему и трещащему. У меня было ощущение, что наш траулер остался позади, что мы обогнули половину этого первого карста и теперь двигаемся вправо. Мои руки начинают уставать.

Я взглянул на нее. — Может, нам вернуться?

На ее загорелом лице было странное выражение. Под солнцезащитными очками она хмурилась. Она подергала кончик хвоста. — Ты видишь лодку?

Я огляделся — сначала медленно, потом с большей энергией. «Других каяков я даже не вижу».

«Дерьмо».

Мы оба смотрели, щурясь, ожидая появления одного из оранжевых или желтых каяков. Птицы парили и кружили над островами; волны бились о скалы.

Мы были совершенно, совершенно одни.

«Кристен». Я боролась, чтобы держать свой голос под контролем. «Что мы делаем?»

«Не знаю. Разве мы не оттуда пришли?» Она указала.

Я наморщил лоб. «Я думал, что это так. Разве это не тот остров, который мы обошли?

Внезапно их появилось головокружительное количество, ряд за рядом за рядом во всех направлениях, как всплывающая книга с бесконечными слоями. Мой солнечный ожог начал жалить; мое сердце скакало против спасательного жилета.

«Все в порядке. Не волнуйся». Она постучала по веслу, лежащему на ее голенях. «Они не дадут нам умереть здесь».

— Я не боюсь смерти, — рявкнул я, хотя отчасти боялся. «Боюсь, им придется вызвать спасательную операцию, и мы сядем на крючок примерно за сорок тысяч долларов».

«Мы во Вьетнаме, Эм. В лучшем случае это будет вдвое меньше». Она закончила с кривой ухмылкой, и я посмотрел на нее.

«Ты думаешь, мы должны просто оставаться на месте? Разве это не первое правило, если ты заблудился?

«Не знаю. Если мы разделим разницу в том, откуда вы и я думаем, что пришли, это общее направление». Она провела ладонью по воздуху. «Давайте хотя бы перейдем на другую сторону массивного карста. Может быть, мы сможем увидеть лодку оттуда.

У меня болят руки. На моих ладонях выступили волдыри, и жгучая соленая вода нашла их все. Мы гребли и гребли, пока не оказались на другом берегу и…

Ничего. Точно такой же пейзаж, зазубренные скалы шлепнулись в океан, насколько хватает глаз.

«Что теперь?» Мой голос дрожал. Солнце сейчас определенно опустилось — уж точно прошло больше часа.

«Давайте просто подойдем к следующему камню». Она снова указала. Теперь она звучала менее уверенно. «Мы пойдем туда и, если ничего не увидим, подождем. Я имею в виду, наш каяк желтый, наши спасательные жилеты оранжевые. Они не оставят нас здесь».

У нас не было ни свистков, ни фонарей, ничего, что привлекало бы внимание. Скоро солнце сядет, и мы станем темным силуэтом в скалистой черной бездне. Мы не взяли воды, не говоря уже о еде. Я поднял весло, потому что что еще мне оставалось делать?

Мы молчали, объезжая очередной карст, единственным звуком был ровный влажный грохот опускающихся в воду весел. Мне было жарко, и я был голоден, и хотел пить, и устал.

«Я что-то вижу!» Кристен плакала. Я перестал грести и посмотрел, куда она указывала.

Это был круизный лайнер, такой же, как тот, на котором мы спали. Блестящее белое пятно вдалеке.

«Это наше?»

«Кого это волнует?» — ответила она ликующим голосом. «Это цивилизация. Кто-то там будет говорить по-английски, и они смогут связаться с нашей лодкой, и все будет в порядке!»

— Боже, далеко, — вздохнул я.

— Сейчас не время жаловаться, — ответила она. «Готовый?»

Волны стали больше, ветер отталкивал нас. Было ощущение, что нам нужно было грести на пять футов, чтобы набрать всего один. Но мы продолжали движение. Мои грудные сгорели. Мои ловушки закричали. Моя промокшая задница, обожженные солнцем колени и жаждущий язык по очереди взывали ко мне, но мы продолжали грести, грести, грести. Мы осторожно катились вперед, потому что не могли ждать — и не могли дождаться, чтобы встать.

«Это наш корабль!» Кристен завизжала, когда мы подошли ближе. Я ничего не ответил, только стиснул зубы и продолжал грести. Как давно мы покинули корабль, чтобы сесть на тендер? Что это за угол залива, достаточно глубокий для круизных лайнеров, но не предназначенный для маленьких лодок, не говоря уже о нашем двухместном каяке?

Я остановился, тяжело дыша, и посмотрел на свое отражение в воде. Белая луна выплыла на поверхность, и я смотрел на нее секунду, прежде чем понял: медуза. Красивый. Я мог видеть только его гладкую круглую вершину, но не щупальца внизу. Висячие нити, которые будут обвиваться вокруг вас, зацепят вас зазубренными жалами и впрыснут свой яд.

«Продолжай грести!» Кристен позвонила, и я вернулся к ней. Корабль определенно приближался. На палубе появился рабочий, и мы оба замахали руками и закричали в пространство между нами: «Эй!»

Он повернулся и вошел внутрь, и мы оба ахнули от удивления. Затем он снова появился с другим сотрудником, тоже компактным и черноволосым и, вероятно, занятым приготовлением ужина или уборкой наших кают, и мы снова помахали ему рукой. На этот раз они помахали нам в ответ, и мы зааплодировали — спасены, спасение наше.

Каким-то образом они подняли нас на круизный лайнер, который никогда не предназначался для каяков, и дернули за нами наш маленький череп. Никто на корабле не говорил по-английски, но они связались по рации с Дуком, чье облегчение было слышно даже в музыкальных тонах вьетнамского языка.