vitalyatattoo.ru — Студия художественной татуировки и пирсинга ArtinMotion Тату Татухи воровские: Значение воровских и уголовных татуировок

Татухи воровские: Значение воровских и уголовных татуировок

29.07.2021 alexxlab 0 Comments

Содержание

Воровские татуировки — Особенности и их значения | otatu.ru

Тюремные татуировки смело можно выделять в отдельную субкультуру, которая уже не один десяток лет существует не только в нашей стране, но и по всему миру. Во всех странах мира среди тюремных татуировок существует особая иерархия, и ворам там выделено одно из наиболее ярких мест. Воровские татуировки, фотографии которых можно отыскать в Глобальной сети. наделяются не только строгим символизмом, но и своеобразным языком знаков, которые любой заключенный в местах не столь отдаленных, может с легкостью считать. Ниже нами приводятся символы, а также значения. Воровские татуировки, эскизы которых могут отличаться в зависимости от мест отсидки, являются наиболее распространенными наколками. При этом. они могут быть достойны отдельного внимания.

Иерархия тюремного мира

Татуировки уголовного мира представляют собой отдельную, особенную категорию татуировок, и воровские наколки при этом не являются исключением. Они не только подчиняются общепринятому в преступной среде закону, но и составляю особую качественную иерархию. Именно этот закон, не подтвержденный и не зафиксированный нигде, сможет определять, что можно или нельзя изображать на коже в качестве потенциальных татуировок. Так повелось, что значение татуировок в криминальном мире определяется самим носителем татуировки – его статусом в преступном сообществе, видом, темой и сложностью преступления, которое он совершил. Во многих странах мира татуировки традиционно применялись самим государством для обозначения бандитов и каторжников. Это было своеобразное клеймо, которое не только отмечало преступников на всю жизнь, но и заметно напоминало об их темном прошлом.

Воровская татуировка, значение которой было очевидно уже только благодаря собственной классификации, является одной из наиболее частых наколок в преступном мире. Один из наиболее применяемых символов отбывания наказания – это перстни. Количество перстней чаще всего является равным количеству судимостей, при этом каждый перстень несет в себе информацию, когда за что и в каком месте сидел преступник. Каждый из перстней обладает собственным названием и значением, и у воров они также могут выглядеть по-особому, с содержанием цифры, которая обозначает либо количество краж, либо количество судимостей.

Значение татуировок на зоне

Любые криминальные татуировки необходимо заслужить. Будь то позорная тату или элитная, ее часто делают либо за позорные проступки, либо за достижение внутри тюрьмы. Вторые при этом нередко накалываются насильно, в качестве знака позора на всю жизнь – и сама процедура является достаточно унизительной. Особо садистским методом является татуировка на видном месте – к примеру, на лбу или на шее. Блатные татуировки нередко могут многое рассказать о судьбе и жизни своего хозяина. Каждая фраза или символ при этом обладают собственным особенным смыслом. Некоторые татуировки направлены на выражение пропаганды или протеста, чаще всего антиправительственной. Некоторые при этом могут призывать к убийствам или воровству. В любом случае татуировки в мире заключенных не могут применяться про так, в качестве украшения. Они всегда несут в себе не только глубинный смысл, но и загадочный символизм.

Какие татуировки могут определить вора?
Латы на плече – воровское тату
Звёзды с крестом внутри. Значение — «Воруй и воровать давай другим».

Изображение цифр. данное изображение могут носить те заключенные, которые обладают не достаточно высоким рейтингом внутри тюрьмы. Цифры на татуировке могут обозначать номера статей Уголовного кодекса, по которым были вынесены приговоры.

Изображение палача. Может указывать на то, что человек сидел за воровство.

Татуировка паутинки или паука. В тюремном мире татуировки с изображением паука делают не только воры, но и расисты, а также наркоманы. если изображен паук, ползущий вверх, это обозначает «Воровал и воровать буду». Если вниз- то «Воровал и завязал». Если паук изображается без паутины. Это скорее всего может указывать на вора-карманника. Круги паутины обозначают количество годов «отсидки». Один круг равняется одному году.

Перстни. Наносятся на пальцы с номерами статей, за которые сидит вор
Звезда со свастикой. Татуировка вора в законе с лозунгом «Я родился свободным»
Надписи – «Люблю свободу, но не верю в смерть», «Каждому-своё», «МИР — меня исправит расстрел»
Звезда с изображением женщины и младенца внутри. Зачастую может изображаться с лозунгом «Ворую с детства», а также «Я сам выбрал свою судьбу»
Пиковая масть. Также может указывать на то, что обладатель подобной татуировки сидит за воровство
Бык. Ярость и жестокость. Носителями наколки могут выступать как быки, так и бойцы. чинящие физическую расправу по приказу вора в законе.
«Летучая мышь» — ночной вор.
Божья Матерь. Человек, который встал в юном возрасте на воровской путь. также может обозначать оберег от какой-либо беды или несчастья.
Кот с ключами. Форточник, квартирный вор
Звезды на плечах — воровское тату

Отзыв: мне такая тематика татуировок нравится – и я решила сделать себе точно такую же. Вначале я хотела сделать слезы на лице – это означает, что пока я сидела в тюрьме, умер кто-то из близких. Обычно подобные татуировки делают заключенные в Латинской Америке. Но я решила. что это плохой знак – у меня же никто не умер. В итоге я сделала воровскую татуировку, как делается на нашей русской зоне – звезда, а в ней женщина с младенцем на руках. Для меня это не просто зоновская татуировка, ведь я на зоне не была, но и просто красивая картинка.

Любовь, Свердловск

Отзыв:

Мой отец отсидел за воровство – лихие девяностые, распад советского союза, вот и осудили. У него была тату паука, который ползёт по паутине вниз. Это обозначает, что отец воровал, раскаялся и завязал с этим. В 18 лет я сделал точно такую же татуировку, как у него и на том же месте – просто потому, что хотел иметь нечто, напоминающее моего отца. остается надеяться, что я не попаду в тюрьму – за это по голове там точно не погладят.

источник

Тюремные татуировки и их значение.

Воровской мир России всегда был Антисистемой по отношению к государству, т.е. нечто большим, чем просто криминальное сообщество. А иерархия и «устои» в этой Антисистеме определялись наколками.

Никто до сих пор не может точно ответить, что послужило основанием для образования воровского мира, фактически параллельной системы власти. Кроме России такое сообщество в виде института есть лишь ещё в двух странах мира – ЮАР и Папуа – Новой Гвинее. Все три страны объединяет одно: криминальная иерархия в них сложилась как ответ на колониальное «закручивание гаек» (в случае с Россией – на установление прусской бюрократической системы в XVIII веке).

Лингвисты вам расскажут, что основой для блатного жаргона, фени, стал язык офеней – мелких торговцев. Собственные языки в России при власти ранних Романовых имели и профессиональные сообщества, и нищие, и воры. Язык Офеней -язык профессионального сообщества бродячих торговцев. Артели бродячих торговцев представляли собой нечто среднее между группой коммивояжеров и бандой мошенников.

Тайный язык позволял торговцам обсуждать способы обмана покупателей прямо в их присутствии. В конце восемнадцатого века академик Паллас, составивший «Сравнительный словарь всех языков и наречий», включил туда «суздальские» слова (так иногда называли язык офеней).

Всерьез на язык торговцев МВД обратило внимание в 1853 году. Тогда был создан Особый секретный комитет, занимавшийся делами о старообрядцах. Членам этого комитета пришло в голову, что офени не столько торгуют, сколько выступают в роли старообрядческих агитаторов.

Действительно, у офеней со старообрядцами было много общих дел. Бродячие торговцы забирались в довольно глухие места и нередко вместо денег брали за свой товар старинные книги и иконы, которые затем продавали староверам.

В конце XIX века в феню влился идиш – язык ещё одной угнетённой Антисистемы того времени, евреев. Старообрядцы и евреи – вот основа ранней воровской иерархии.

Криминальный мир принял Октябрьскую Революцию. Да и почему не принять, если она освободила их наряду с другими угнетёнными. При этом в начале XX века политические и уголовные заключённые нередко составляли единое цело – «Революция не делается в белых перчатках». Блог Толкователя уже приводил кратко пример такой спайки в одном из своих текстов:

Иосиф Гамбург, один из знаменитых боевиков РСДРП. О его отсидке в царской тюрьме есть такие строки:

«Дружба Гамбурга и Фрунзе закрепилась в Александровском централе, куда их перевели в августе 1914 года.

Политических поместили вместе с уголовниками. Барак был плотно набит арестантами, но клопов в нём было раза в три больше. Клопы делили пищу, люди — места. Стычки вспыхивали постоянно.

Кто-то уз урок ткнул в бок Гамбурга: «Пошёл к параше, жидяра!» Иосиф, боевик, осуждённый за баррикадные бои, не остался в долгу, и многие потянулись за заточками. Назревала поножовщина. Фрунзе спрыгнул с нар и крикнул уголовникам: «Затеете драку — измордуем, костей не соберёте. Запомните эти слова!» Прозвучало довольно внушительно. Урки замолчали, и с тех пор ссоры стали редкостью, а нового «авторитета» выбрали старостой: все поняли, что интересы зэков перед администрацией никто не сможет защитить так, как этот человек».

Из этой же серии был знаменитый командир Котовский и ещё десятки «пламенных борцов». Даже один из самых почитаемых воров в законе, Мишка Япончик (Моисей Винницкий) с радостью устанавливал Революцию.

В 1908-м он получил 12 лет как политизаключённый – за налёты на магазины и банки, т.н. за экспроприацию. Япончик придерживался взглядов анархистов, был членом их организации «Молодая воля».

В 1917-м вышел из тюрьмы по амнистии Временного правительства, уже в звании «Ивана» – так тогда называли «законников». Считается, что Япончик первым стал называть себя «вором в законе», но, вопреки устоявшемуся мнению, «вор в законе» не прижилось в криминальной среде (а лишь у милиции), себя эти люди до недавнего времени называли «свояк».

Ну а дальше Япончик сколотил «Еврейскую дружину», она вместе с большевиками, эсерами и анархистами громила сначала украинских самостийников, французских интервентов, белых. Мишка Винницкий дорос до красного командира бронепоезда, но и первое ремесло своё не бросал – продолжал с бригадой грабить богатеев. Опять же вопреки расхожему мнению, евреи не превалировали в криминальной иерархии СССР. В своих мемуарах один из авторитетов, а позже знатный артельщик-золотодобытчик Вадим Туманов описывает «воров» в начале 50-х в лагерях Колымы и В.Сибири. В книге он упоминает имена-фамилии 50-60 воров в законе. Среди них почти все – русские. 5-6 человек – евреев, ещё 5-6 – татары плюс армяне. Ни одного грузина среди воров упомянуто не было.

Зато среди верхушки колымского ГУЛАГа было очень много грузинов (средний и нижний состав – преобладание украинцев; а самыми жестокими считались русские из Костромской и Вологодской области – низовая вохра). Туманов даже приводит биографию одного такого грузина – отличавшегося особой жестокостью (в т.ч. и убийствами), начальника штрафных лагерей Заала Георгиевича Мачабели. После ликвидации ГУЛАГа он стал… заместителем директора Академии художеств Грузии (в 60-х Туманов даже навестил его в Тбилиси), умер в 80-х, окружённый почестями, в т.ч. и творческой грузинской элиты. И биографии остальных грузинов-палачей схожи: в 60-х пошли по культурной и хозяйственной части.

Зато у русских начальников ГУЛАГа почти однотипные судьбы: с конца 50-х они заполняют должности начальников отделов кадров – институтов, заводов, пароходств, республиканских министерств, и т.д. (наверняка люди старше 50-ти могут вспомнить из своей жизни таких начальников отделов кадров). Правда, Туманов упоминает ещё 2-х русских начальников колымских лагерей, полковников, что возглавили не HR, а мясокомбинаты (в частности, в Новосибирске).

Так вот. Если в 50-х среди воров в законе не было вовсе грузинов (или было очень-очень мало), то позже и вплоть до наших дней они почти полностью заполонили воровскую систему (сейчас их 60-70% среди всех воров). И на ум приходит только одно объяснение: грузины – отставники ГУЛАГа и породили такую метаморфозу, т.е. влиятельная грузинская группировка МГБ всё равно осталась у власти через воров – своих представителей. Этакий «криминальный Сталин жив».

Но грузины не первыми стали размывать «старый, добрый» российский криминальный мир, а т.н. «ссученные», по зову Сталина перешедшие в 1942-м на другую сторону, т.е. отринув воровские традиции.

Значительную часть мемуаров Туманов (кстати, редкий случай в отечественной литературе: взгляд на ГУЛАГне глазами политзэка, как мы привыкли, а урки) занимает описание знаменитой криминальной войны – ссучившихся с ворами. Она началась в 1947-м и закончилась только в конце 50-х. Но и после ГУЛАГа воры находили лидеров «сук», и жестоко их убивали. Кстати, страшным мучениям уже в мирной жизни, в конце 50-х – 60-х годах воры подвергали и особо жестокое ГУЛАГовское начальство.

Вот одно из его описаний банд ссучившихся:

«Одной из самых беспощадных слыла команда Васьки Пивоварова, созданная в Караганде из отпетых угловников, провинившихся перед преступным миром и не имевших другого шанса выжить, кроме как вместе с лагерным начальством сломать хребет законному воровскому сообществу. Пивоваров сам был вором и попал в штрафбат. Повоевав и снова попав в тюрьму, пошёл в услужение чекистам. В его команде также были уголовники-фронтовики, в основном со сроками 25 лет.

Цель поездки таких бригад по лагерям состояла в демонстрации силы сучьей власти и в окончательном, любыми средствами, подавлении авторитета воров. Не политические, а именно честные воры выступали организаторами противостояния, и держали в напряжении Систему.

Группа Пивоварова уже прошла Воркуту, Норильск, Ангарск, Китой и теперь пришла на Колыму, оставляя после себя сотни трупов».

Далее он описывает войну воров и ссучившихся на Колыме – снова с сотнями трупов, сожжением бараков и даже их взрывом аммонитом (так, при взрыве одного барака погибло более 70 ссучившихся). Кстати, к середине 50-х остались только три точки в ГУЛАГе, где ссучившиеся не смогли взять власть: Колыма, Норильск и Воркута. Ваську Пивоварова, кстати, и убили на Колыме: «»Жизнь его закончилась на Индигирке в лагере при прииске «Ольчан». Он с надзирателем зайдёт к ворам в БУР. Вор Колька Цыган, отлично умеющий бить в сонную артерию, прыгнет с верхних нар и ударит его в шею заточкой».

А вот, например, как в конце 50-х воры расправились с одним из самых лютых лагерных чиновников – неким Романовым: «Три вора поймали его в Артеке. Ему перерезали сухожилия на руках и ногах и вдобавок изнасиловали».

К 1980-м эта Антисистема была почти размыта. Что она из себя представляла во времена расцвета, в середине 1980-х поведал один из «знаменитых» воров в законе Вася-Бриллиант (Бабушкин Василий Степанович) — последний вор «нэпманской закалки», из тех, кто формировал кодекс воровских правил. Бриллиант 44 года провёл в пересылках, тюрьмах и лагерях. За всю жизнь он ни дня не проработал на государство. До войны был смотрящим в нескольких зонах на Урале и Сахалине. В 1954 году по решению сходки убил трёх ссученных воров. Последние годы Бриллианта содержали в камере-одиночке и тщательно скрывали его местонахождение. 30 января 1986 года, когда Вася Бриллиант сидел в Соликамской ИТК-6 («Белый Лебедь») с ним встретился один из сотрудников центрального аппарата МВД. Из этой встречи цитируют фразу Бриллианта:

«Не списывайте все преступления на воров и не делайте из них козлов отпущения. Мы несём свои крест чистоты воровской жизни. Она чище, чем вся ваша государственная конюшня. Сегодня вы нас в петлю толкаете, а завтра, когда мы уйдем, удавка затянется на вашей шее.

Братва должна понять, что нам грозит разложение, нас хотят натравить друг на друга. Откуда этот ветер дует? Похоже, с Запада. Видно, опасаются нашей идейной сплоченности и хотели бы нас разобщить. Сиволапые (антисоветчики) топтали зоны, потом двинули за кордон. А там сообщили, что значит в России сила нашего братства.

Я встречался с Буковским на централе во Владимире. Он хотел тогда втянуть братву в политику, чтобы преступный мир поддержал диссидентов. Но у нас нет хозяев, а у них у всех хозяева на Западе. Наша позиция пришлась не по вкусу политическим. И теперь для них преступный мир, как и Россия, словно кость в горле».

После этой встречи оперативником Бриллиант прожил два месяца. Предполагают, что его задушил в камере наёмный убийца.

Ну а последний удар по воровскому миру (после ссучившихся и грузинов) нанесли чеченцы. Об этом подробно пишет в своей книге «Русская мафия» Владимир Мальсагов – о становлении чеченских ОПГ и вообще Ичкерии. Автор отмотал 10 лет в лагерях, там же на зоне сидел с основными главарями чеченцев, что впоследствии стали лидерами Ичкерии и организованной преступности.

Главная мысль книги: ещё в 70-е КГБ кооптировали в свои ряды чеченцев. Многие чеченские авторитеты даже офицерские звания КГБ-ФСБ имели. Вся т.н. организованная преступность не только находилась под контролем спецслужб, но и управлялась ими. Интересно, что одни из главных чеченских криминальных авторитетов – Хан Нухаев и Руслан Атлангериев носят криминальные клички Гитлер и Ленин соответственно.

Ну а тюремные наколки остались последним осколком воровского мира. По старой привычке зеки, даже не принадлежащие к воровской иерархии, всё равно «рисуют» на себе опознавательные знаки. Блог Толкователя перемежает фотографии «классических» воровских наколок с некоторыми аббревиатурами, до сих принятых в этом мире (и накалываемыми на тело как «объяснительная»).

АГМД – Адольф Гитлер – мой друг. АЛЛЮР – анархию люблю любовью юной – радостно. АРБАТ – а Россия была, а теперь?

БЛИЦС – береги любовь и цени свободу. БОГ – бог отпустит грехи; был осужден государством; боюсь остаться голодным; буду опять грабить; будь осторожен, грабитель; бойтесь огня, гады. БОМЖИЗ – богом охраняемый, молитвой живущий и замордованный. БОНС – был осужден народным судом.

ВОЛК — вот она, любовь какая; вору одышка (отдышка) – лягавым крышка; волю любит колонист. ВОСК – воля ослабнет – скоро конец; вот она, свобода, колонисты. ВУЗ – вечный узник зоны; веселым умру зэком.

ГОРН – государство обрекло (в) рабы навеки. ГУСИ – где увижу, сразу изнасилую. ГУТОЛИСТ – губы устали твердить о любви и сильной тоске.

ДЕРПН – деру, е…, режу партийных нахлебников. ДЖОН – дома ждут одни несчастья. ДЖОНКА – дома ждут одни несчастья – капризы алкаша. ДНО – дайте немного отдохнуть, дайте нам отдышаться.

ЕВРОПА — если вор работает – он падший арестант. ЕЛКА – его (ее) ласки кажутся ароматом, если любовь коварна – атас. ЖЕРН – жизнь есть рабская неволя. ЖНПСМ – живу на помойке, спаси меня. ЖУР! – живи, уркаган, роскошно!

ЗВОНОК – знай воров – они научат очень круто. ЗЛО – зэк любит отдыхать, завет любимого отца; знала любовь однажды, за все легавым отомщу. ЗУБ! – здорово, урки-блатари! ЗУБР – злые урки берегут рабов.

КОТ – коренной обитатель тюрьмы; как одной трудно; кто отогреет тоску. КУБА – когда уходишь – боль адская. ЛЕБЕДУН – любить ее буду, если даже уйдет навсегда. ЛИР – любовь и разлука, люблю и режу. ЛСД – любовь стоит дорого. ЛСКЧВ – люби свободу, как чайка воду. ЛУЧ – любимый ушел человек.

МАГ – мой Адольф Гитлер. МИР – меня исправит расстрел. МОРС – мы опять расстаемся счастливыми. НЕБО – не (грусти), если будешь одна. НИЛ – нельзя изменять любимым. НИНА – не (была) и не (буду) активисткой.

ПАПА – п…ц активистам, привет анархистам. ПВА – презираю ваш актив. ПВРС – пусть вкалывают рабы Совдепии. ПИВО – прости и вернись обратно. ПИНГВИН – прости и не грусти, виноватого искать не надо. ПИПЛ – первая и последняя любовь. ПОСТ — прости, отец, судьба такая. ПРАВИЛА – правительство решило арестовать всех и лишить амнистии.

РИТМ – радость и тоска моя. РОКЗИСМ – Россия облита кровью зэков и слезами матерей. РОСТ — рано остался сиротой тирана, радость одна – стрелять тиранов.

САПЕР – счастлив арестант – после его расстрела. СЛОН – с любимым одним навеки; смерть легавым от ножа, с (малых) лет одни несчастья, сердце любит одну навеки, суки любят одно начальство. СОС (505) – спасите от суда; спасаюсь от сук; спасаюсь от сифилиса; суки отняли свободу; спаси, отец, сына. СС (55) – сохранил совесть. СЭР – свобода – это рай.

ТИГР – тюрьма – игрушка; тебя, изменницу, готов разорвать; товарищи, идем грабить ресторан. ТУЗ – тюрьма у нас забава; тюрьма учит закону; тюрьма уже знакома; тюремный узник. ТУМР – тайга укроет меня, родная.

ХЛЕБ – хранить любовь единственную буду. Христос лелеет бедолаг. ХРИСТОС? – хочешь, радости и слезы тебе отдам, слышишь?

ША! – шали, арестант! ШАМПАНСКОЕ? – шутка, а может, просто адская насмешка, скажи, как оценить ее? ШПДЗМ! – шали, пацан, да знай меру?

ЭХО! – Эрот, хочу отдаться! эх, хорошо (бы) обожраться! этого хватит одной!

ЮДА – юный друг Адольфа.

ЯБЛОКО – я буду любить одного, как обещала. ЯРМО – я рождена мучиться одна. ЯСССССВД – я съел свою совесть с соплями в детстве. ЯХТА – я хочу тебя, ангелочек.

Источник
Читайте Про интересное со всего мира !

Воровские татуировки давно не в моде!

Криминальное прошлое.

Тень уголовного мира лежит на искусстве татуирования и до сих пор отравляет ментальное пространство. Еще каких-то 10-15 лет назад татуировки в реалиях нашей любимой родины тесно ассоциировались с воровским миром.

Многим желающим сделать тату приходилось всерьез интересоваться ее значением в криминальных кругах. Что бы вдруг не пришлось за нее отвечать перед представителями древнейших профессий.

Этот мрачный шлейф серьезно мешал и добавлял страхов, а что еще хуже некоторые молодые ребята всерьез желали делать именно наколки, чтобы выглядеть круче. Ведь в стране не просто было бедственное положение, но и существовала мода и культ бандитизма.

Молодые люди уже со школы старались подражать бандитам. Ведь именно они ассоциировались с успешной частью общества, являлись символом свободы и силы.

Авторитет криминального мира серьёзно деформировал психику целого поколения, чем сильно навредил развитию творчества и искусства.

Вкусы людей были сильно искажены, это отражалось и в рисунках, и в исполнении. Всевозможные оскалы, пауки, розы с шипами, мечи, оружие, различные демоны и дьяволы, надписи Петя и Вася, иконы и купола раскрашивали синим цветом тела наших сограждан. Культура татуирования была низвергнута до самых низов и естественным образом внушала опасения у нормальных людей.

Виновата ли в этом татуировка? Конечно нет. Как у любого явления в нашей жизни, все имеет две стороны медали. Тату, а точнее наколки на тот момент лишь отражали суровую правду и действительность культурной деградации русских людей.

Новое время.

К счастью, времена меняются, а в России, как в стране контрастов это происходит довольно быстро. Благодаря чему отношение к тату искусству кардинально изменилось. Сегодня оно по праву занимает лидирующие позиции в творческой среде и является средством самовыражения и украшения личности. Более того даже воровские татуировки стали более опрятные и цивилизованные!

Вырос уровень сознания людей. Молодёжь быстро догоняет мировой культурный прогресс. В тренде множество творческих профессий, художники, дизайнеры, реставраторы, фотографы, модельеры, каллиграфы. Наши ребята имеют возможность самореализовываться, творить, жить яркой насыщенной жизнью, где нет места наркотикам, алкоголю и насилию.

Татуировка, как искусство отражает современную реальность. В моде красивые, стильные рисунки, часто цветные с интересными сюжетами и героями. Мастерство исполнения так же на уровне. Приятно смотреть, никаких ассоциаций с криминалом не возникает, скорее наоборот татуировки говорят о хорошем вкусе и высоком социальном статусе обладателя.

Конечно, темная сторона никуда не делась, наколки были есть и будут, но сегодня криминальный мир в меньшинстве и не имеет такого тлетворного влияния на умы людей. Сегодня принято выводить наколки лазером или перекрывать достойной художественной тату.

Делать татуировку или нет, личное дело каждого, но одно можно сказать с уверенностью – татуировка сегодня имеет художественный приоритет и смело может использоваться людьми любого социального положения. Предрассудки уходят в прошлое. Остается свобода и самореализация!

Татуировка в России. История | ИРКИПЕДИЯ

В энциклопедическом словаре Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона указывается, что слово «татуировка» полинезийского происхождения: «та» — картина, «ату» — дух. «Та-ату», «тату» — картинка-дух.

Русский советский ученый-криминалист М. Н. Гернет утверждал, что слово «татуировка» происходит от имени бога полинезийцев «Тики» – сторожа и защитника, изображаемого с закрытыми глазами, чующего опасность прежде, чем она появится в поле зрения. По преданиям, он якобы и научил людей татуировке.

В истории человечества искусство нанесения несмываемых изображений на тело насчитывает по разным источникам от 4 до 6 тыс. лет. Придерживаемся точки зрения, что данному навыку более 5 тыс. лет. Как подтверждение — наличие татуировки в форме креста и линий на коже мумии «ледяного человека Отци» (Ötzi), обнаруженного в 1991 г. в Тирольских Альпах. Возраст мумии, определенный радиоуглеродным методом, составляет примерно 5300 лет. Наверное, люди накалывали себе изображения и ранее, однако прямых подтверждений этому нет. Ведь татуировка также изменчива, как и человеческая жизнь. Она исчезает вместе с её носителем. Причины возникновения обычая татуировки кроются в глубокой древности, когда от случайно полученных повреждений кожи возникали необычные рубцы, а где-то при попадании в порез золы или растительного красителя на теле оставались изображения, которые, возможно, отличали их носителя как храброго воина и удачливого охотника. При первобытнообщинном строе изображения на теле служат как украшением, так и обозначением рода, племени. Указывают на социальную принадлежность её обладателя, а, быть может, наделяют даже определенной магической силой. Со временем первобытные племена разрастались, объединяясь в организованные общины, и на кожу уже специально наносятся рисунки, имеющие специфическое значение в пределах определенной группы.

Различные виды татуировок практиковались у очень многих светлокожих народов мира. У темнокожих, чаще всего, они заменялись шрамированием. Татуировались как различные племена Европы и Азии, так и индейцы Северной и Южной Америки. Ну и, конечно же, жители Океании.

В истории культуры маори в Новой Зеландии известен обычай, основанный на покрытии специальной татуировкой поверхности лица. Такие татуированные узоры, которые у мужчин покрывали всё лицо, а у женщин – только его части, назывались «моко» и были исполнены посредством надрезания кожи долотом. Эти удивительные хитросплетения узоров служили постоянной боевой раскраской, показателем доблести и общественного положения их обладателей. На просторах Северо-Восточной Сибири, у чукчей, эвенков, якутов, остиаков и тунгусов тоже была известна техника нанесения татуировки на лицо. Она требовала использования иглы и нити (ранее изготавливающейся из сухожилий зверей). Нить окрашивалась в чёрном красителе и вместе с иглой протягивалась под кожей человека согласно предварительно исполненному рисунку. Женщины Айну — аборигены Японских островов, некогда проживавшие и на территории Камчатки, Сахалина и Курил, татуировкой на лице обозначали свое семейное положение. Татуировка связана и с так называемыми «переходными» обрядами, будь то посвящение юноши в мужчину, или переселение из этой жизни в загробный мир. Кроме того, у разных народов татуировки наделялись самыми разнообразными магическими свойствами: детей оберегали от родительского гнева, взрослых защищали в бою и на охоте, стариков хранили от болезней.

Праславяне для нанесения татуировок пользовались глиняными штампами или печатями. Эти своеобразные прессы с элементами орнамента позволяли покрыть всё тело сплошным ромбо-меандровым ковровым узором, крайне необходимым в магических ритуалах древнего культа плодородия.

С распространением христианства в Европе обычай татуировки стал повсеместно осуждаться как составная часть языческих обрядов и процедура, угрожающая спасению души. Однако, официально было разрешено клеймить татуировкой всевозможных преступников. Неудивительно, ведь это был обычай с давними традициями, уходивший своими корнями в эпоху рабства. Следствием такой тесной связи татуировки с преступным миром было возмущение по отношению к этому явлению со стороны других общественных групп, постепенное угасание практики татуирования в последующие века и формирования скверной репутации татуировки среди большинства представителей общественности.

Но, по иронии судьбы, когда христианские миссионеры в 18 веке отправлялись в дальние страны обращать в свою веру «дикие» племена, моряки с их кораблей обзаводились там татуировками на память о путешествиях. Капитан Джеймс Кук (James Cook) внёс наиболее весомый вклад в дело возрождения татуировок в Европе. Вернувшись из плавания, он привез с Таити не только само слово «tattow», но и «Великого Омаи» — сплошь татуированного таитянина, ставшего сенсацией — первой живой тату-галереей. И вскоре ни одно уважающее себя представление, ярмарка или бродячий цирк не обходились без участия привезённых с других континентов «татуированных дикарей». Постепенно мода на аборигенов начинает спадать и уже с середины XIX в., вместо них на ярмарках стали выступать сами американцы и европейцы, покрытые узорами местных тату-мастеров.

На исходе девятнадцатого столетия татуировка становится необычайно популярной в Соединенных Штатах Америки. В 1891 г. американец ирландского происхождения Самюэль О’Рейли (Samuel O’Reilly) запатентовал первую в мире электрическую татуировочную машинку. Благодаря введению в практику электромашинки, татуировщик, с одной стороны, облегчал себе работу, делая её менее кропотливой, с другой же значительно ускорял её, достигая большей производительности и, в конечном счёте, получая большие доходы. Появляются салоны художественной татуировки, что позволяет татуировке выйти из зоны, отведённой лишь для посвящённых и привелигированных общественных групп, а обладание подобными украшениями перестало ассоциироваться исключительно с позорящим нанесением клейма. Выполнение художественной татуировки превратилось в бизнес, и в этом огромная заслуга электромашинки для татуирования!

Наступил двадцатый век. Первая мировая война создала особенно благоприятные условия для возникновения настоящей эпидемии татуировки в армиях, сражающихся на различных фронтах. Солдаты воюющих армий большую часть времени проводили в окопах, а во время перерывов между боями, которые иногда были продолжительными, занимались украшательством товарищей по оружию. В таких условиях подавляющее большинство людей, которые, в условиях мирной жизни, быть может, никогда не согласились бы на подобные процедуры, охотно предоставляли свою кожу в распоряжение самодеятельных татуировщиков. Но делалось это, чаще всего, не скуки ради. Причины для подобных процедур на фронте лежат на поверхности. Главной из них могло быть опасение, что повреждение тела, которое вызовет смерть, сделает невозможным идентификацию останков, а в конечном счёте — выполнение последнего религиозного обряда.

В период между войнами появляются новые мастера и тату — салоны в столицах Германии, Англии, Франции, США. Мужчины и женщины из высших слоев общества продолжали, правда, в меньших количествах, наносить себе татуировки на тело, а снижение цен на татуировку обеспечили ей популярность среди низших классов и разрушили ее привлекательность для более богатых людей. Чем больше простых людей наносили себе татуировки в грубой манере, тем меньше становилось эксклюзивных татуировок, которые делала себе элита. Офицеры и представители среднего класса с этих времен перестали наносить татуировки и считали недостойным быть украшенным таким образом.

После прихода в Германии к власти нацистов и введения законов, санкционирующих вмешательство государства во все области жизни, художественная татуировка запрещается как явление, противоречащие ценностям национал-социалистического государства. Этот период принёс общеизвестную практику унижения человеческого достоинства в гитлеровских лагерях, где с целью идентификации татуировали узников. Здесь же сложился ужасный вид коллекционирования галантерейных изделий из татуированной человеческой кожи. Обязательной татуировке подлежали члены преступной организации «SS», у которых на коже выкалывалась группа крови. После второй мировой войны, благодаря этим татуировкам, облегчилась работа международных следственных органов в поисках гитлеровских преступников, принадлежавших к этой организации. Всё это ещё более снизило художественную ценность и популярность тату.

И только благодаря мощному всплеску молодежной культуры 1950-1960-х гг., основным вектором которой был протест, революция, раскрепощение и освобождение от любых норм, татуировка стала одним из важных символов этого освобождения, превратившись в неизменный атрибут субкультур. Постепенно татуировка через рок-музыкантов, фоторепортажи и фильмы про мотобанды легализовалась в медиа. Первым татуированным человеком, попавшим на обложку американского журнала («Rolling Stone», октябрь 1970), стал художник и основатель тату — музея Лайл Таттл (Lyle Tuttle), к тому времени сделавший множество татуировок рок — идолам, в том числе Дженис Джоплин (Janis Joplin). Так, с новыми реалиями времени зародилось новое поколение татуировщиков, творческие амбиции и смелые эксперименты которых вновь возвели тату в ранг искусства.

Татуировка в России

Доподлинно пока не известно, как относились к изображением на теле в Киевской Руси и в более поздний период российской государственности. Во всяком случае, документами на это счёт мы не располагаем. Одно, можно утверждать совершенно точно, что воочию русские увидели татуированных людей во время первого кругосветного плавания русских кораблей «Надежда» и «Нева» под командованием Ивана Крузенштерна и Юрия Лисянского 1803-06 гг. Среди членов команды оказалась группа «благовоспитанных людей», составляющих свиту Н. П. Резанова, назначенного послом в Японию. Одним из них был гвардейский поручик граф Фёдор Толстой. Толстой был человеком действия, жил безудержными страстями. Он с презрением относился к моральным нормам, принятым в обществе, искал любой повод для дуэли. Во время стоянки у острова Нукагива, относящегося к архипелагу Маркизовых островов, «Надежду» посетил вождь местного племени Танега Кеттонове. Внимание Толстого привлекла татуировка на теле вождя, которое было буквально разрисовано замысловатыми орнаментами, экзотическими животными и птицами. Федор Толстой разыскал и привез на корабль нукагивца, художника-татуировщика, и велел «разрисовать себя с ног до головы». На руках молодого графа были вытатуированы змеи и разные узоры, на груди в кольце сидела птица. Многие члены экипажа последовали примеру Толстого. По причине чрезвычайной болезненности процедуры татуировки (кожу надрезали осколком раковины и заливали едкими соками растений) экипаж был несколько дней нетрудоспособным. Крузенштерн негодовал: срывался график похода, и каждый член команды был на счету. Как сложилась далее жизнь татуированных матросов этого похода — не известно, однако, сам граф Федор Толстой впоследствии в аристократических салонах Петербурга, по просьбе гостей, охотно демонстрировал, вводя в конфуз светских дам, «произведение искусства» безызвестного мастера с далекого острова Нукагива. К концу XIX века русские каторжники, высланные на Сахалин, украшали себя «сахалинскими картинками», установив тем самым традицию татуировки как искусства, связанного самым тесным образом с тюремным бытом. В Иркутской губернии подобная практика возникла в Александровском Централе, одной из центральных каторжных тюрем дореволюционной России.

Тем временем, в столице России в конце XIX — начале XX вв., татуировка становится одним из символов аристократичности: тон моде задаёт императорский двор. Известно, что последний русский император Николай II, будучи ещё цесаревичем во время визита в Японию «приобрел на теле» изображение в виде дракона. Татуирован был и Великий князь Михаил Александрович, по некоторым сведениям, инкогнито он сделал себе тоже татуировку дракона. Мода на нательные рисунки, в основном на восточные японские мотивы, сразу увлекла представителей света и богемы. Уже на рубеже 1906-07 гг. в Санкт-Петербурге в Управление Главного Врачебного Инспектора М.В.Д. рассматривается прошение «О разрешении Е.П. Вахрушеву заниматься татуированием». Был ли после этого открыт первый тату-салон до сих пор остаётся загадкой, никаких документальных подтверждений на этот счёт не обнаружено. Однако наличие этого документа подтверждает интерес и осведомлённость о татуировке среди горожан Петербурга! Но дальнейшее развитие татуировки как вида искусства прекратилось после Октябрьской революции. Тату сразу попадает в разряд буржуазных «пережитков царского режима».

В советский период татуировка подверглась гонению из-за сформировавшейся с конца XIX века до 30-х гг. XX века мощной асоциальной прослойки (т. н. «воровского сообщества») с четкой иерархией и отличительными знаками в виде нательной графики. Кроме воровского жаргона, к традиционным элементам воровской субкультуры относились татуировки, которые содержали информацию о виде криминальной профессии, судимостях и т.д. В период Великой Отечественной Войны в составе штрафных батальонов Красной Армии в боевых действиях участвовало огромное количество людей с уголовным прошлым. После Победы домой вернулось достаточное количество героев, носивших ордена и медали на гимнастёрках, под которыми скрывались татуированые тела. В связи с этим, отношение к татуировке становится более адекватным.

В послевоенные советские годы татуировка проделала путь из городских низов в атрибуты моды, стиля и подросткового «форса» через городской фольклор и блатные песни. Не только шпана и огольцы, но и малосознательные граждане из более обеспеченных семей делали себе «наколки» и «портачки» (морская татуировка). Например, известный певец Иосиф Кобзон, чтобы не прослыть среди дворовой шпаны слабаком и трусом, сделал на своем теле целых пять татуировок, а потом, по собственным словам, свел.

Во время хрущевской оттепели с татуировки сняли табу: на экран вышел культовый для отечественных татуировщиков фильм Георгия Данелии «Сережа» (1960), разлетевшийся на цитаты. В советской повседневности 1960-70- х отношение к татуировке не сильно изменилось и во времена песен Высоцкого, поминающего татуировку в стилистике блатного романса, и во времена зрелости ленинградского поэта — бузотёра Олега Григорьева, оставившего после себя гениальную и минималистичную оду татуированию и шрамированию: «Убитую у сквера опознать не берусь я, по наколкам — Вера, а по шрамам — Люся». В татуировке, проявлявшейся в городском фольклоре, уже чувствовалась закваска для последующего рок-н-ролльного брожения: Любовь, Алкоголь и Неприличность как пуританское отражение из советского зазеркалья общеизвестной западной формулы «Sex & Drugs & Rock’n’Roll».

В СССР в 1980-х гг. происходят грандиозные сдвиги в осмыслении татуировки. Появляются первые цветные рок-наколки, всё больше людей из так называемого рок-подполья делают себе татуировки, тем самым популяризируя данный вид искусства. Центром всего этого процесса становится сначала Ленинград, а чуть позже и Москва. История советской рок-н-ролльной татуировки мало чем отличается от зарубежной, но, имеет конечно свою специфику, потому как и развивалась с задержкой на два десятилетия. Многое пришло с Запада в готовом виде, информация просачивалась по крупицам — через иностранные журналы и кадры с видеокассет. Впрочем, понимание того, что музыкальная татуировка — протестный атрибут, который пугает и раздражает обывателя, во многих буйных головах зародилось само собой — исходя из отношения в обществе к лагерной росписи по телу и установок советской действительности.

В конце 1980-х — начале 1990-х гг. происходит активный культурный обмен между Россией и Западом. Весной 1995 г. в Москве в клубе «Эрмитаж» проводится первая тату-конвенция (фестиваль), где мастера татуировки обмениваются опытом с отечественными и зарубежными коллегами. Начинают полулегально открываться российские салоны татуировки. Для интересующихся становится возможным получать адекватную, а не искаженную советской пропагандой, информацию. Люди осознают, что татуировка это не признак тюремщины, а вид искусства со свои языком, стилем и законами.

В работе над статьёй использован архив иркутского салона «Tattoo Перец».

Источники и литература

Энциклопедический Словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона (в 86 томах)
Журнал «Вокруг света», №10 (2841) / Иван Гринько: Знаки рыцарской верности и плебейского бунта
Юридическая Россия, федеральный правовой портал / Д. П. Захаров: Михаил Николаевич Гернет (1874—1953)
National Geographic Россия. Выпуск: Лето 2007
Iceman photoscan, The mummy’s tattoos
Тайны «ледяного человека» // Фишки.Нет, 25 октября 2011 года
Schiffmacher Henk, Reimschneider Burkhard «1000 Tattoos», Taschen, 1996. – 704 s.: seite 24.
Сайт истории костюма. История татуировки от первобытных времён
Ельски Анджей Татуировка / Пер. с польск. – Мн.: «МЕТ», 1997. – 232 с.
Сварга — Русская культура, традиции, обычаи, ремёсла /Ромбо-точечный орнамент. Выдержки из книги Б. Рыбакова «Язычество древних славян»
Tattoo Archive about Samuel O’Reilly
«Para Bellum» — блог, посвещённый военной тематике / Армейские татуировки
OpenSpace.ru – архив. Михаил Бастер 10/05/2012 Группа с тату.
Вячеслав Коломинов: Мятежных склонностей дурман.. // Журнал «Вокруг Света», №4 (2679) | Апрель 1997
Ратманов Макар Иванович (1772-1833)
Нэнси Конди Графика на теле.Татуировки и крах коммунизма. (Пер. с англ. Н.С. Внученко) / Опубликовано в журнале: «НЛО» 1999, №39
OpenSpace.ru – архив. Михаил Бастер
Дело Е.П. Вахрушева // Сайт «Tattoo Перец»
Хасиев У.А Формирование российской организованной преступности / Сайт дипломных и курсовых работ: статья
Иосиф Давыдович Кобзон – биография. Из книги Ф.И. Раззакова «Досье на звёзд 1962 — 1980»
Глеб Тимофеев Иглы разума: RS выяснил, чем займутся люди на Международной тату конвенции // Roling Stone, 17 мая 2012.

ША! ЧЕРТИ КУМОВСКИЕ! КРИМИНАЛЬНЫЕ ТАТУИРОВКИ, КАК СИМВОЛ ТЮРЕМНОЙ ОППОЗИЦИИ

Изучая историю уголовных татуировок, я обнаружил интересную закономерность – во второй половине 20 века, в самый разгар тоталитарного коммунистического режима и последующей «эпохи застоя», осужденные наиболее открыто выражали свое неприятие , так называемой, триаде «коммунизм-менты-КГБ». Об этом говорят тысячи зековских наколок, дошедших до нас в виде копий и фотографий.

Конечно, эти люди в лагерях и тюрьмах не читали «самиздат» и другую запрещенную тогда литературу, не призывали к революциям и не требовали многопартийности и выборов. Но массовые изображения «антисоветчины» и «диссидентства» , которые невозможно конфисковать или спрятать, появились именно в советских зонах и следственных изоляторах.

Явная политизированность, социальность уголовных татуировок 50-х – 90-х годов вынуждает выделять значительную их часть в раздел антисоветских и антикоммунистических. В самом деле, в мире криминальных портачек (феня: татуировок) присутствуют все выдающиеся советские политические деятели, которые, кстати, частенько говорят от первого лица.

Встречаются изображения Ельцина («Я не пальцем деланный как Мишка Горбачев, который пьет только ряженку»), Ленина («Главный пахан КПСС»), Сталина («Начальник лагеря социализма. Гулаг. НКВД»), Андропова («…пахан Совдепии»), Брежнева («Главный осел Кремля»), Горбачева («Раб Марксистско-Ленинского фуфла и чернухи», «Миша, кончай лепить горбатого… прибавь пайку и скоси срока зэкам»). В последнем примере, как видим, татуировка «обращается» к президенту напрямую.

А вот обычное изображение Ленина-это еще и скрытая аббревиатура «ВОР», поскольку Ленин расшифровывается как «Вождь Октябрьской Революции» . Здесь отдельный привет Зюганову.

В таких татуировках постоянно встречаются странные политические лозунги, а также советские символы. Но серпы с молотами здесь — это знаки «чужой» власти. А воровской мир не признает никакой власти, кроме власти воровских авторитетов. В языке уголовных портачек и черт, и дьявол, и Сталин, и красное знамя — равнозначные символы враждебного мира. Пятиконечная звезда, серп и молот, свастика и даже знак «666» почти синонимичны в языке тюремных и лагерных татуировок. Бесконечные черти или Ленин с рогами и хвостом здесь не вызывают удивления.

Сотрудники МВД, прокуратуры, как и сами эти организации, всегда символически изображается в виде черта, дьявола . Сталин здесь тоже появляется в обличье Сатаны. «Главный пахан страны» может также изображаться в виде вампира или летучей мыши. Разумеется, бородатое изображение идеолога коммунизма Карла Маркса украшается дьявольскими рогами.

Для криминальных наколок во всем этом хаосе символов нет никаких противоречий. Большая часть такого рода антикоммунистических татуировок в прямом смысле не имели никакого отношения к тогдашнему диссидентству. Однако, смелая антисоветская тематика порой очень дорого обходилась владельцу татуировки – иногда в зонах за такую наколку теряли не только здоровье, но и жизнь.

Так, к примеру, коммунистическая символика означает прямой отказ от сотрудничества с властью. Это знаки, отвергающие «систему политическо-ментовской власти» . К примеру, череп с серпом на лбу и с орлиными крыльями — это символ воровского авторитета. Также татуировки несут в себе клятвенные формулы «отрицаловки» («В зоне мантулить на КПСС не буду, я не холоп Совдепа!») и знаки традиционного воровского отказа от сотрудничества с «ментами» (такова, к примеру, татуировка с надписью «Привет Кремлю из Колымы» или с изображением скелета, держащего в руках эрегированный пенис). Все это символы отказа от подчинения, объявления «войны ментам и власти». На зековской фене такие татуировки называется «оскал на власть». Не случайно серпы и молоты в таких наколках могут быть окружены венками из колючей проволоки.

Криминальные татуировки бывают и откровенно диссидентские, антивластные. К примеру, Георгий Победоносец, сражающийся с трехглавым гадом — символ противостояния дьявольской власти «партии, ментов и КГБ». В этом отношении характерны наколки, где изображен вор в виде льва, загрызающего свиноподобного черта, под которым разумеется «ментовско-коммунистический» мир. Это типичная наколка авторитетного человека. Кстати. слово «черт» на воровском жаргоне как раз и означает человека, не принадлежащего к блатному миру, и в первую очередь, «работника органов внутренних дел». «Чертовой ротой» именовалась тогдашняя власть в любом ее проявлении. А «черти кумовские» — это зеки, сотрудничающие с начальством лагеря и поддерживающие существующую систему.

Я не провожу никаких аналогий с сегодняшней ситуацией в лагерях, тюрьмах и следственных изоляторах, которая, кстати, приближается к критической (об этом здесь: http://oleglurie-new.livejournal.com/41919.html ) . Я просто рассказываю о том, что для многих остается там… За гранью.

И, да простят меня нынешние оппозиционеры, с ними я также не делаю никаких сравнений. Хотя, как знать. Может быть именно наколка – это, как раз, и есть наглядная агитация будущего? Интересно, посчитает ли современный судья татуировку массовым распространением клеветы? И если да, то как ее будут конфисковывать?

Вот некоторые копии редких татуировок, сделанные в различных колониях, тюрьмах и больницах в 60-е – 90-е годы прошлого столетия.

Воровская, «оскал» ИТК-5, 1961 г. Грудь, живот.
Так называемый «оскал», характерна для «бойцов», «войдотов», «быков». Исполнена художником в зоне.


Воровская, «оскал» «бойца» Аббревиатура МИР — «Меня исправит расстрел» ИТК-7 60-е гг. Грудь, левая сторона.

Художественная, молодежная, так называемый «бандитский оскал» на власть. Бассейн, пр. Славы, 70. СПб. Бедро.

Носитель татуировки ранее был судим по ст. 146 УК РСФСР (бандитизм), отбывал срок в ВТК для несовершеннолетних уголовников, затем в ИТК-5, где и сделал данную татуировку.

воровские татуировки с изображением Ленина-Сталина.СИЗО ГУВД СПб, 1994 г
.Нагрудная татуировка с изображением Ленина — «оберег» от расстрела,
согласно распространенной среди уголовников легенде.
Аббревиатура ВОР — «Вождь Октябрьской Революции».

Редкая, антисоветская, воровского авторитета. Скопирована в Межобластной больнице МВД. Ленинград. 1991 г.

Эта татуировка скопирована с груди воровского авторитета по кличке Белый. Белый был родом из оренбургских казаков, имел общий срок заключения 32 года за крупные кражи государственного и личного имущества, фанатично ненавидел КПСС. Родители Белого были репрессированы и расстреляны в 1937 году, дед по матери воевал на стороне белых и был убит в Гражданскую войну. Попав в детдом в возрасте девяти лет. Белый после окончания ремесленного училища работал токарем на Ижорском оружейном заводе, был четырежды судим по Указу ПВС от 04.06.47 г. и ст. 89 УК РСФСР 1960 г. Наказание отбывал в ИТЛ Перми, Соликамска, Свердловска, Воркуты, хорошо знал знаменитого вора в законе Бриллианта и горько сожалел, «что его замочили прессовщики в камере». Данную татуировку сделал Белому художник в ИТЛ Соликамска. Белый был давно болен туберкулезом и любил повторять, что жить ему осталось недолго.


Художественная татуировка уголовного авторитета. Скопирована в ИТК-5. 70-е гг.

Художественная, воровская.
Скопирована в спецприемнике для административно-арестованных за мелкое хулиганство.
Ленинград. 1965 г.

Татуировка «отрицаловки», имеет название «Спасибо партии родной».
Скопирована в ИТК-9. 1991 г.

Типичная зоновская, «оскал» на власть. Имеет несколько вариантов. «Тухлятина» на уголовном жаргоне означает «опытный следователь». 60-е гг. Живот, бедро, ягодицы.

Ша! Черти кумовские! Можно ли считать татуировку массовым распространением клеветы?

Явная политизированность, социальность уголовных татуировок 50-х – 90-х годов вынуждает выделять значительную их часть в раздел антисоветских и антикоммунистических. В самом деле, в мире криминальных наколок присутствуют все выдающиеся советские политические деятели, которые, кстати, частенько говорят от первого лица.

Встречаются изображения Ельцина («Я не пальцем деланный как Мишка Горбачев, который пьет только ряженку»), Ленина («Главный пахан КПСС»), Сталина («Начальник лагеря социализма. Гулаг. НКВД»), Андропова (»…пахан Совдепии»), Брежнева («Главный осел Кремля»), Горбачева («Раб Марксистско-Ленинского фуфла и чернухи», «Миша, кончай лепить горбатого… прибавь пайку и скоси срока зэкам»). В последнем примере, как видим, татуировка «обращается» к президенту напрямую.

В таких татуировках постоянно встречаются странные политические лозунги, а также советские символы. Но серпы с молотами здесь — это знаки «чужой» власти. А воровской мир не признает никакой власти, кроме власти воровских авторитетов. В языке тату и черт, и дьявол, и Сталин, и красное знамя — равнозначные символы враждебного мира. Пятиконечная звезда, серп и молот, свастика и даже знак «666» почти синонимичны в языке тюремных и лагерных татуировок. Бесконечные черти или Ленин с рогами и хвостом здесь не вызывают удивления.

И с нынешней оппозицией я, конечно же, не делаю никаких сравнений. Хотя, как знать. Может быть именно наколка – это, как раз, и есть наглядная агитация будущего? Интересно, посчитает ли современный судья татуировку массовым распространением клеветы? И если да, то как ее будут конфисковывать?

Воровская, «оскал» «бойца» Аббревиатура МИР — «Меня исправит расстрел»

ИТК-7 60-е гг. Грудь, левая сторона.

Художественная, молодежная, так называемый «бандитский оскал» на власть. Бассейн, пр. Славы, 70. СПб. Бедро.

воровские татуировки с изображением Ленина-Сталина.СИЗО ГУВД СПб, 1994 г

.Нагрудная татуировка с изображением Ленина — «оберег» от расстрела,

согласно распространенной среди уголовников легенде.

Аббревиатура ВОР — «Вождь Октябрьской Революции».

Редкая, антисоветская, воровского авторитета. Скопирована в Межобластной больнице МВД. Ленинград. 1991 г.

Художественная татуировка уголовного авторитета. Скопирована в ИТК-5. 70-е гг.

Татуировка «отрицаловки», имеет название «Спасибо партии родной».

Скопирована в ИТК-9. 1991 г.

Оригинал материала: http://oleglurie-new.livejournal.com/42734.html

Типичная зоновская, «оскал» на власть.

Имеет несколько вариантов. «Тухлятина» на уголовном жаргоне означает «гарантированное обвинение». 60-е гг. Живот, бедро, ягодицы.

Метафизика русских воровских татуировок — А. Плуцер-Сарно

Сайт с роликами в HD.

Новое литературное обозрение. 2004. №68

1. «Понятно, что ничего не понятно».

В нашей работе мы не касаемся истории татуировок. Она был вкратце освещена Нэнси Конди в ее работе «Графика на теле: Татуировки и крах коммунизма». Справочное описание тату как некоего набора символов, значения которых мы попытались определить, было дано нами в неопубликованной работе «Энциклопедия символов русских воровских тату». Описание русских воровских татуировок как языкового явления частично было сделано в нашей статье «Язык тела и политика: Символика воровских татуировок». Поэтому очевидные чисто «языковые» аспекты проблемы, чтобы не повторяться, мы, по необходимости, также будем сейчас обходить стороной. Таким образом, данное эссе является продолжением серии работ о русских воровских тату, в рамках проекта «Энциклопедия символов русских воровских тату».

Мы будем рассматривать тату как некое транслируемое изображение, применительно к которому нас будет интересовать не столько то, что было сказано этим изображением, сколько то, как это было сказано, кому, кем, с какой целью и так далее. Под наблюдением мы понимаем рассмотрение лексикографом неких семантических процессов, не относящихся к прямым значениям символов тату, а относящимися к смысловому пространству «вокруг» тату. Для нас это важно, поскольку этот социальный, коммуникативный и психологический контекст в определенной степени и формирует значения самих тату.

В то же время мы будем стараться не выходить слишком далеко за рамки рассмотрения тату как некого сугубо лингвистического объекта, потому что занять иные позиции, например, философские очень хотелось бы, но у нас просто нет на это соответствующей компетенции. Поэтому просим нас извинить за очевидную наивность ряда наблюдений, выходящих за рамки чисто семантических.

Мы будем пытаться взглянуть на воровские тату как на некий смысловой мир, то есть взглянуть сначала на все тату сразу как на непонятное семантическое пространство, пытаясь установить какие-то его типологические характеристики. И будем пытаться понять, как оно разговаривает с нами, как это сообщение организованно в целом. А потом уже можно будет попытаться с большой осторожностью рассмотреть в рамках «Энциклопедии символов русских воровских тату» каждое тату как отдельный символ, понимая всю условность такого членения.

Изобразительные тексты вообще не всегда хотят члениться на отдельные знаки. «Не хотят» в том смысле, что исследователь может их и разделить, но это будет неплодотворное искусственное насилие над объектом, продуцирующее артефакты. Все семиотико-структуралистские попытки искусственно расчленить на знаки подобные объекты в свое время не увенчались успехом, о чем недавно писал Михаил Ямпольский в своей замечательной книге «Язык – тело – случай». Анализ отдельных символов и их семантики возможен, но не будем забывать о том, что он является чисто исследовательской реконструкцией. Такое описание необходимо, поскольку оно дает возможность «прочтения» такого текста, но оно мало дает для понимания объекта в целом, поскольку разрушает его. Это разрушение объясняется тем, что в реальном бытовании – тату встраиваются в совершенно иные символические ряды.

В любом случае нам придется идти от целого текста как объекта в направлении его составляющих элементов, рассматривая отдельное тату через призму всего воровского мира, а не наоборот. Сначала нужно попытаться понять правила жизни целого комплекса тату в воровском мире, особенности их существования как предметов «реального» мира, а потом уже обращаться к их семантике. Если мы сразу начнем разбивать «язык» тату на «знаки», то и весь мир неизбежно предстанет как набор знаков. Мы же хотим, чтобы мир воровских тату предстал как предметно-изобразительный мир, как загадка социальных и речевых функций этих предметов, этих «картинок», а не как набор знаков.

В каком-то смысле мы рассматриваем русские воровские татуировки как факт народного творчества, то есть как изобразительный фольклор. В самом деле, тату – повторяющееся сообщение, что характерно для народного искусства. Каждое тату существует во множестве вариантов, что тоже характерно для народного творчества. Тату как всякий народный текст анонимно. Подобные типологические характеристики: вариативность, анонимность, повтор, каноничность, — как известно, являются признаками народного искусства. Поэтому в дальнейшем мы позволим себе в рабочем порядке использовать воровские тату как фольклорный источник для построения «Энциклопедии русских воровских тату». И эта энциклопедия предстает не как список знаков, а как список изображенных вещей, фольклорных «реалий». Ведь изображения, по выражению Михаила Ямпольского, это «смысловые вещи».

Метафорически можно было бы сказать, что тату охватывают весь воровской мир как некая смысловая и, одновременно, смыслопорождающая оболочка. Мир тату семантически больше и шире мира реального. Если мы так представим себе это пространство, то оно тоже не будет казаться каким-то знаковым языком. Знаковым является то, что мы говорим о тату, иными словами — последние становятся таковыми только в пространстве наших квазинаучных изысканий.

В действительности объекты внешнего «реального» воровского мира включены в тату, и поэтому возникает необходимость рассматривать тату в их постоянных связях с т. н. «реальностью», а не в связях с не вполне отрефлексированной исследовательской утопией по имени «знак».

Тату как бы используют реальность в своих смысловых построениях. В каком-то смысле, мир тату – это изуродованный мир бытовых реалий. И тут возникает вопрос не только о внутренних особенностях «языка» тату, но и о способах деформации ими окружающего мира. То есть можно рассматривать не только то, что делает «мир» с тату, но и то, что тату делают с «миром». Можно было бы пойти гораздо дальше и рассматривать тату как феноменологический объект, но это, повторяем, не в нашей компетенции. В этом смысле данные заметки, конечно же, достаточно наивны, но без подобного хотя бы первичного осмысления тату создание «Энциклопедии символов русских воровских татуировок» невозможно.

Итак, мир тату представляется нам сейчас как набор предметов, объектов, которые в процессе нашего восприятия предстают как ряды символов, влияющих и на окружающий мир, и на состояния сознания самого носителя тату. И, может быть, содержащих в себе в свернутом виде экспликации этих состояний. И в этом смысле данные заметки описывают лишь специфику нашего собственного восприятия.

2. Тату и социум

Воровские тату, нанесенные на теле коронованного вора в законе, можно рассматривать как некое сообщение, конституирующее социум. Сам вор в законе является в каком-то смысле лишь исполнителем установлений, зафиксированных в пространстве воровских тату. Сами тату здесь исполняют роль репрессивной институции, потому что представляют собой не только воровскую «конституцию», но и набор приказов об исполнении этого «основного закона». Власть тату абсолютна, потому что за этим исполнением следит весь воровской мир. Фальшивые татуировки в этом мире невозможны, за них полагается смертная казнь. Социализация вора, его восхождение по служебной воровской лестнице происходит при безусловном выполнении абсолютно всех символических «приказов», содержащихся в тату. То есть в центре воровского мира – не президент, не отец, а свод воровских законов.

В реальности подобные жестко детерминированные тату «назначают» своего «носителя» на должности, «заставляют» его принимать определенные решения, «вынуждают» совершать четко регламентированные поступки, «заставляют» выполнять целый комплекс «ритуальных» действий. Тату «формируют» быт вора, подчиняют себе всю его жизнь. Пространство тату – это символическая составляющая мира, в котором вор «живет». И вор как бы постепенно «уходит» в эту символическую реальность собственного тела.

Кроме того, тату для вора – это единственно истинный закон, а потому он неизбежно вступает в конфронтацию с окружающим миром. Тату задают определенное «напряжение» между воровским миром и властью, интерпретируемое как вечная «война» с неворовским, «ментвовским», «сучьим» миром. И эта «война» проявляется и в самих тату. Так, например, и на воле, и в зоне вор часто оказывается окружен «наглядной агитацией» в пользу власти. А воровские тату в свою очередь отвечают множеством антилозунгов. Встречаются татуировки, пародирующие плакат «Ты записался добровольцем?». Или пародирующие стандартные официальные лозунги: «Вся власть — крестным отцам!» В собрании Д.С.Балдаева приведена подобная, пародирующая тот же плакат, текстовая татуировка: «Ты, советяшка, до сих продолжаешь шестерить, лизать жопу, въябывать на КПСС и получить за это ноль целых и хуй десятых и хочешь стать калекой? Подумай!» Это противостояние — вполне осознанное со стороны воровского мира. Элементы этой информационной войны содержатся в тексте самих тату, которые сами воры именуют «оскалом на власть». Нэнси Конди очень точно подметила эту способность тела вора вступать в информационную войну с властью. По ее мнению этот «диалог между покрытым лозунгами телом ЗК и официальными лозунгами администрации обострялся тем, что тело нельзя было конфисковать: оно могло быть изуродовано, подвергнуто насилию, досмотру и дурному обращению; но, пока заключенный был жив, его тело обладало потенцией препирательства с лагерной администрацией».

Различные варианты «оскала на власть» есть на каждом авторитетном воре. Тату в таком контексте предстают как комплекс пропагандистских СМИ, находящихся в оппозиции к власти. Вообще, официальный мир интерпретируется ворами как враждебная воровская группировка. Для вора в законе Ленин, Сталин, Андропов или Брежнев – это паханы конкурирующего воровского клана. И не важно, в каком облике изображены лидеры партии и правительства – чёрта, осла или начальника – в любом случае это «паханы». В.И. Ленин в тату – это «Главный пахан КПСС». И.В. Сталин – это «Начальник лагеря социализма. Гулаг. НКВД» или «Посланец в Россию сатаны и дьявола!!!» Ю.В. Андропов — «…пахан Совдепии». Л.И. Брежнев — «Главный осел Кремля».

Оборотная сторона «войны» с неворовским миром – это борьба с собственными «нарушителями» воровского закона. В воровском мире есть множество татуировок, сообщающих о понижении социального статуса их «владельца». Есть тату, означающие полное «разжалование» вора. Иногда для этого используются тату с изображением сексуальных актов, знаков бубновой и червонной масти и нек. др. Подобные тату не имеют прямого отношения к эротике, а являются элементом политической борьбы. Они означают акт «опускания». Такие тату автоматически вызывают целый шквал репрессий со стороны воровского мира в адрес их «владельца», они, по сути, и приводят в действие воровскую систему наказаний. Существует целый ряд позорных меток, которые их владельцы стараются по выходе из зоны уничтожить всеми доступными способами. Так, перстневые татуировки «мохнатый вор» (варианты названий: «взломщик мохнатого сейфа», «половой разбойник», «утонувший в шахне») маркирующие осужденных по статьям за различные сексуальные преступления, при выходе из зоны закрашивали полностью, имитируя татуировку «Вышел по звонку». Как правило, такие татуировки наносились насильственным способом, сопровождавшимся насилием. Любопытный пример на ту же тему встречаем у В. Фрида «…Татуировку на лбу я видел только один раз: «заигранному» вору, т.е., не имевшему, чем расплатиться, его партнеры по стосу (штосс пушкинских времен) выкололи на лбу слово из трех букв. По прошествии времени он эти три буквы попытался вытравить — но всё равно, «икс» и «игрек» явственно просвечивали».

Итак, репрессивная система также конституируется в пространстве тату. Такого рода «наколки» наносятся не отдавшим долга, «ссученым», опущенным «чуханам» и многим другим социальным категориям воровского мира. Они означают изгнание из привелигированной части воровского социума. «Неприкасаемые», «чушки» и прочие лагерные изгои выполняют самую грязную уборочную работу, в жилой зоне у них отдельный барак или угол. «У них ничего нельзя брать, даже спичку, чтобы не «опомоиться», «зашквариться», «законтачиться»». В этом случае тело зэка выступает как настоящий предатель, палач по отношению к его обладателю, поскольку татуированное тело не может лгать. Тело выносит самому себе приговор, обрекает себя на страдания. Пытка в таком контексте – это лишь разновидность вопроса, задаваемого телу, это лишь речь вещи («пера»), обращенная к другой вещи (телу). Только телу вор может доверять, только тело не лжет.

Жизнь вора в законе проистекает не в помещениях офиса, телестудиях или страницах газет, где в обычной жизни решается зачастую судьба человека, а на поверхности его тела. Вор символически рождается к воровской жизни на поверхности своего тела в результате «инициации», осуществляет множество символических функций в пространстве тату и здесь же появляется его социальная смерть, когда он лишается своего воровского статуса в тату-клеймах.

На поверхности тела строятся все социальные связи, поскольку именно с процессом «узнавания» тату связаны все «назначения» вора. В реальной жизни вора чаще всего идентифицируют не по чертам лица, фигуре, а именно по татуированным поверхностям тела. То есть «лицо» вора – это его тату. Даже части тела выполняют у него иные функции, чем у обычного человека.

Татуированная поверхность тела детерминирует все события жизни вора и актуализирует конкретные стереотипы поведения окружающих. Итак, тату частично замещают:

1) свод основных общественных законов;

2) общественную законодательную институцию, формирующую свод основных законов;

3) общественную исполнительную институцию, отдающую приказы;

4) комплект профессиональных рекомендаций;

5) пространство информационных войн, средства массовой информации;

6) документ, удостоверяющий социальный статус и личность;

7) официальный мундир, регалии, ордена, знаки чинов и отличий;

8) биографию, послужной список, досье, личное дело, репутацию, имидж, славу;

9) родительский авторитет, семейные отношения;

10) комплекс индивидуальных стереотипов поведения, нормативный личный поведенческий кодекс;

11) мимику, жест, речь.

Все это не метафорические сравнения, а реальные функции. Когда мы говорим «официальный мундир», то мы имеем в виду самый настоящий мундир, только не вырезанный из ткани, а нарисованный на коже. На воровском жаргоне традиционный набор татуировок иногда так прямо и называется «фрак с орденами». Это выражение есть и в словаре воровского арго Д. С. Балдаева. Существует множество наплечных татуировок, которые изображают эполеты или погоны со звездами или черепами. На теле также изображаются уголовные «аксессуары»: перстни, нательные кресты с цепочкой, кандалы, кистевые браслеты, нагрудные звезды и короны.

Теперь представим себе реальную ситуацию появления в некоем бытовом, социальном пространстве вора. Все члены сообщества сразу же узнают, что от них требуется, что им делать, что думать и как себя вести. Порядок ужесточается, социум самоорганизуется. Тату выступают в роли эдакого генератора социальности, они структурируют жизнь всего воровского социума, да и не только его. Сама власть (речь, прежде всего, идет о тюремной и судебной власти, о «режиме» содержания в ИТК) часто вынуждена подстраиваться под жесткие правила этого мира. Влияние тату гораздо шире, чем может показаться на первый взгляд.

3. Тату и коммуникация

Итак, в качестве средства массовой информации тату актуализируют следующие процессы:

1) сообщают воровскому сообществу информацию о вновь прибывшем воре; получив это сообщение, воровское сообщество докладывает вору о себе всю необходимую информацию;

2) вызывают в воровском сообществе определенные процессы самоорганизации, окружающий мир переструктурируется, ориентируясь на данные тату;

3) воровское сообщество начинает автоматически выполнять требования, содержащиеся в этих тату, то есть приходит в подчинение к носителю данных тату.

Именно усиление речевой функция тела в тату провоцирует вора на крайнюю сдержанность в своих словах, жестах и мимике. Слова с его точки зрения лишь затемняют смысл той абсолютно достоверной информации, которую посылают его тату. Вспомним «Одесские рассказы» Бабеля: «Беня говорит мало, но хочется, чтобы он сказал еще». Сам вор, его тело оказываются как бы фоном сообщения. И в этой коммуникации тату побеждают хаос воровского мира.

Тату отправляют некую информацию воровскому миру одновременно из многих точек поверхности тела вора. Так что сам вор как источник этого «говорения» находится одновременно как бы в каждой точке своего тела. Каждое его тату – отдельный повествователь, отдельная история. Так, например, погоны (эполеты) на плечах говорят о судимостях и о «должности» вора: погоны с тремя звездочками или черепами расшифровываются как «я не раб ИТУ, силой работать никто не заставит», эполет с аббревиатурой ЗУР — «прошел зону усиленного режима», «БУР» — барак усиленного режима. Храм с куполами на спине сообщает, что вор провел в лагере число лет равное количеству куполов на «наколке». Надписи на ногах информируют о месте, где заключенный отбывал наказание (обычно это тексты на пальцах ног, состоящие из десяти букв «Озерлаг МВД», «Зэк Воркуты», «Алданстрой», «Золотистый», «Балаганное», «Магаданлаг» и т.п. Ноги, что очень интересно, являются традиционной зоной шуток: «Жена помой, теща вытри». Знаки на груди, напротив, наиболее серьезны и статусны. Чаще всего это 7-16-конечные звезды с черепами, кошачьими, львиными, дьявольскими или волчьими головами, крестами, свечами, коронами, кинжалами, двуглавыми орлами, крыльями, знаками пиковой или трефовой «масти» и некоторыми другим центральными воровскими символами. Перстни на пальцах точно устанавливают кастовую или профессиональную идентичность вора. Изображение ключа на перстне характеризует квартирного вора, «домушника». Знак перевернутых пик – профессионального «бандита». Буква «Э» с короной — «шефа экспроприаторов», «грабителя-ленинца». «Окрыленная» стрела — «вора-гастролера, разъезжающего по городам».

Сами персонажи тату часто предстают «говорящими». Так что это еще своего рода «живое», «театрализованное» пространство. Подпись под тату, изображающим Ельцина, «говорит»: «Я всегда держал и держу крепко стакан в руках! Я не пальцем деланный как Мишка Горбачев, который пьет только ряженку». Другая татуировка обращается к лагерному начальству, сообщая, что ее владелица причисляет себя к воровскому миру и отказывается от любых работ в зоне: «Начальник, я честная советская блядь и тяжести больше хера в руках не держала и деньги не брала, а ты мне лопату! И не стыдно?» Другие персонажи тату, напротив, слушают речь воровского мира. Так, под изображением М. С. Горбачева, напротив, стоит обращение к нему воров, то есть татуировка «обращается» к президенту: «Раб Марксистско-Ленинского фуфла и чернухи. Миша, кончай лепить горбатого… прибавь пайку и скоси срока зэкам». То есть в тату разыгрываются целые сценки из воровской жизни.

Тату посылают свои сообщения, обращаясь к самым разным инстанциям от лица разных объектов. Очень часто это речь, обращенная к «фраерам»: «Все твое и ваше всегда было мое и наше». Так называемая татуировка «оскал» – это речь, обращенная к власти. Любые изображения оскалившихся животных относятся к этому типу. Часто тату — это обращение к ворам от лица всего воровского мира в целом: «Мочи стукачей и сук!» Есть тату-клятвы, обращенные, наоборот, от лица вора ко всему воровскому миру: «Тяжелее стакана и хуя в руки не беру. В зоне мантулить на КПСС не буду, я не холопка Совдепа!» «Воровка никогда не станет прачкой!» Это клятвенные формулы так называемой «отрицаловки». Иногда тату — это речь библейских персонажей, обращенная ко всему воровскому миру: «Это евреи продали Христа! Бей жидов!» — обращается Богородица, держащая на коленях умирающего Христа. Тату могут быть даже посланием к потомкам, то есть живой Историей воровского мира: «Бей и гони жидов из Святой Руси! Иван Грозный».

Простое и незаметное событие из жизни вора, вырезанное на его теле, на «теле мира», становиться фактом всеобщей высшей Истории, а вовсе не «частным делом». Любая надпись, любая татуировка порождается тем же «летописным» желанием занести событие своей жизни на скрижали сакрального бытия. И не случайно корпус современных воровских тату, посвященных историческим событиям огромен. Практически вся воровская история оказывается нанесенной на телах зэков. Так что коллективная память воровского сообщества тоже фиксируется на поверхности кожи. Тело вора вбирает в себя не только индивидуальную историю жизни вора, но и историю всего воровского мира, то есть приобретает историчность. Здесь отмечаются основные факты воровской Истории: война с «суками», война с «ментами», сталинские лагеря, появление новых уголовных статей и т.д.

Интересный случай описан у Д.С.Балдаева. На теле повешенного в результате уголовной разборки вора оперработники обнаружили татуировку, изображающую виселицу с петлей и подписью «Вот что меня ждёт!» Возможно, что наколка была сделана насильственно, как предупреждение «карателей», возможно, это традиционное воровское тату на тему смерти. Но в любом случае это тату пророческое.

Есть еще один удивительный «речевой» случай, когда один вор «говорит» через тело другого вора. Это происходит, когда воры в законе посылают в «зону» письма, вытатуированные на теле «гонца». Такой гонец специально «берет» на себя «статью», то есть признается в преступлении, которого не совершал, и отправляется в нужную «зону». Он становился живым письмом, его тело становится прямой речью «воровского авторитета». В этом случае тело вора-исполнителя – это речь одной части воровского сообщества, обращенная к другой его части.

Тату – очень сложно организованная речь, являющаяся к тому же дальним родственником воровского арго. Тату подобны своей эзотеричностью воровскому арго и играют похожую роль – кодируют тайную «воровскую» информацию от непосвященных «фраеров». Как и в арго, в котором нейтральные слова наделяются особыми «узко профессиональными» значениями, татуировки также используют обычные, на первый взгляд всем знакомые аллегорические изображения (обнаженная женщина, черт, горящая свеча, темница, змея, летучая мышь и т. д.) для передачи «тайного» символического знания. То есть они вроде бы сохраняют обычные, общеупотребительные значения символов, под которыми спрятаны их воровские значения. Перед нами «двойная» речь с «иносказательным», тайным подтекстом, причем в глазах разных аудиторий эта «речь» приобретает совершенно разные смыслы.

То есть в действительности, какие бы игровые маски не надевали тату – это всегда речь обращенная воровским миром к самому себе.

4. Тату и магия

Мы будем говорить здесь об «обряде», разумеется, в кавычках, не подразумевая никаких традиционных обрядов. Речь идет лишь о каких-то рудиментах, которые обрели форму неких социальных конституирующих действий. Мы бы не хотели впадать в неомифологизм, мы просто анализируем современные социальные символы. В то же время вера в силу оберегов и всех прочих магических тату действительно свойственна воровскому миру ХХ века.

Воровские тату-обереги отчетливо воспринимаются как сила, заставляющая потусторонний мир воздействовать на объект, с которым они соотносятся. Таких тату-оберегов огромное количество. К этому типу тату относятся надписи: «Господь, пожалей раба своего грешного!»; «Богородица, спаси!»; «Спаси и сохрани»; «Архангел Михаил»; «Матерь Божия, спаси и сохрани своего грешного от порядка здешнего – круглого сироту. Аминь!»; «Спаси раба грешного от порядка здешнего, от работ физических, занятий политических. Спаси и Сохрани!»; «Владыка, спаси наши грешные души!»; «Молись Богу и чти отца и мать свою, проси у них прощение». Изображения жука-скоробея – тоже один из самых древних воровских оберегов. С оберегами связаны многие изображения Богоматери, Господа, ангелов-хранителей и ангелов, берегущих огонь свечи.

Второй тип «магических» надписей — это «инициационные» тату, которые наносятся «малолеткам» при наступлении совершеннолетия. Это тюльпан и/или роза, опутанные колючей проволокой. Такие тату наносятся зэкам, встретившим свое 16-тилетие и/или 18-летие в зоне. Если это тату профессионального вора, то оно должно изображать кроме цветка еще череп, кинжал и корону. В этом случае это «инициационное» тату молодого вора в законе, который «занимался грабежами с малых лет». «Ритуальным» испытаниям «малолетка» подвергается с первых минут заключения, вся первая «отсидка» от начала до конца оказывается актом «инициации». Все «малолетки», проходя «инициацию» принимают символическую смерть дважды: им нужно не только оставить навсегда мир «малолеток», но и покинуть мир «фраеров». С этого дня их символический дом – тюрьма. Ибо настоящий вор и рождается (иногда символически, а иногда и реально), и умирает в тюрьме: «Я родился в тюрьме… и умру в тюрьме». Сами воры воспринимают себя и свое новое положение именно как символическую смерть. Тема смерти – центральная в воровских татуировках. Для вора смерть: а) не страшна и желанна: «Вору не страшна смерть», «Меня исправит только смерть»; б) смерть всегда рядом, и она ждет: «Я смерть бессмертная всегда рядом! «Смерть всегда рядом – она избавление от земных мук», «Смерть меня ждет всегда»; в) вор уже мертв: «Я уже труп»; г) смерть обитает внутри вора: «От меня пощады не жди», «Я скоро приду за твоей жизнью суки»; д) смерть – главная цель жизни: «Я рожден, чтобы умереть» – с изображением черепа на кресте. Ожидание смерти содержится, к примеру, в татуировке с аббревиатурой «МИР» – «Меня исправит расстрел». Свеча в тату – тоже символ смерти, которая интерпретируется ворами «живу, пока горит моя свеча», «мой удел – свет одной свечи» или «буду счастлив не на грешной земле, а на том свете». Сам вор – это и есть смерть. Между ними стоит знак равенства, а тюрьма в воровском мире символически отчетливо интерпретируется именно как могила, потусторонний мир. И посещение этой символической могилы – главный этап в жизни каждого вора. В этом смысле последняя формула – нахождение внутри смерти – это центральное описание собственно воровского отношения к смерти. Язык тату говорит нам о том, что воры сами воспринимают себя именно как потусторонних, инфернальных персонажей, часто предстающих в образе смерти.

Еще один тип татуировок, связанных с магическим восприятием мира, это тату «любовное». Конечно, воровской мир отвергает понятие высокой любви к женщине, не принадлежащей воровскому сообществу. Однако он не отрицает серьезных привязанностей между членами воровского клана, занимающимися общим делом и имеющим близкий социальный статус. Вор не может иметь официальной семьи, поскольку не может иметь дела с государственными органами, в том числе и с ЗАГСом. Но он может иметь воровскую семью, одобренную ворами. Причем разрыв отношений в такой воровской семьее может караться смертью. Подобная ситуация описана в блестящем рассказе Дунского и Фрида «Лучший из них». Подобные отношения могут закрепляться и в тату. Такова, например, воровская татуировка, на которой изображено «сердечко», а в него вписаны имена. В коллекции Д.С.Балдаева есть тату, изображающие два сердца с именами, нанизанные на колючую проволоку в форме сердца. К подобным же «магическим» формулам относятся тату-аббревиатуры «КЛЕН» (клянусь любить его/ее навечно), «ЛЕБЕДИ» (любить его/ее буду если даже изменит), ЛЕВ (люблю его всегда), «СЛОН» («сердце любит одну навеки), «ЯБЛОКО» («я буду любить одного как обещала»), «ЛИМОН» («люблю и мечтаю о нем»), «ЛБЖ» («люблю больше жизни»). К такому же типу тату относится нанесенное на определенное место тела имя любимой «воровайки». Традиционные татуировки «воровской семьи» – изображение кота и кошки.

Тексты татуировок с изображениями сердец приравниваются к свершившемуся факту жизни. Фиксация имени на теле упорядочивает некоторые социальные отношения внутри воровского сообщества. Это субститут «штампа в паспорте» в разделе «семейное положение». Но это не просто магический символ, воздействующий на жизнь, а это и есть сама жизнь. Создание подобного текста «о ком-либо» воспринимается как акт сотворения каких-либо отношений с данным «человеком». «Творение» любви происходит на теле человека, но при этом само тело предстает как материал для этого акта «творения».

Еще один «жанр» магической татуировки — так называемый «автограф». Как правило, это имя «владельца тела», «кликуха» или любой символ, заменяющий его. В современной культуре подобные тату часто несправедливо воспринимаются как проявление «бескультурья», поскольку тело в современной цивилизации – это самый ценный объект, который нельзя «портить» надписями. Хотя, чем сакральней объект, тем значимей статус надписи, сделанной на нем. Имя собственное, нанесенное на тело, обращено уже не к случайным зрителям, оно сакрально. В подобных случаях автограф тоже можно рассматривать как подпись под собственной жизнью. Такая подпись, обращенная к потустороннему миру, по смыслу как бы «равна» человеку в целом, синонимична молитве. В свое время А. А. Медынцева высказала очень верную мысль, предположив наличие глубинного смысла в подобных надписях-автографах применительно к граффити: «…автографы приравнивались к молитве, что подтверждают изображения крестов или храмов, часто сопровождающие такой автограф». Таким образом, татуировка на теле человека может восприниматься еще и как обращение к Богу, как молитва. Причем тату-подпись с «кликухой» вора синонимична некоторым тату-крестам. Мысль о том, что не только автограф, но и простой крест, кроме всех прочих его значений, может быть заговором, молитвой, также первой высказала именно А. А. Медынцева: «Многочисленные изображения крестов без сопроводительных записей… – это также молитвы людей…» Конечно, воровские кресты на теле человека могут иметь самые разные смысловые оттенки. Причем крест на теле «вора» и крест на теле «фраера» – это два разных знака. Только для человека «вольного» такой крест может быть исключительно молитвенным. В воровских тату одни кресты – знаки «воровской масти», другие — «ходки в зону», третьи – клятвы мести, четвертые – символы преданности воровской идее, пятые – знаки воровской специальности, шестые – символизируют необходимость беречь воровскую честь до самой смерти. Тем не менее, молитвенные кресты, кресты-обереги – тоже присутствуют в языке тату.

Набор тату – это еще как бы и символический «портрет» вора, это магическое зеркало, в котором он видит себя. Известно, что самые статусные символы, которые должны быть в тату вора, это: тигр, лев, барс, пантера, волк, оборотень, дьявол, ворон, орел, летучая мышь, кот, звезда, корона, пиковая и трефовая масть, меч, череп, скелет. Все это — синонимичные или близкие по значению воровские символы, которые обозначают авторитетных воров в законе. Поэтому для вора в законе подобные «титульные» знаки как бы сливаются в единый многозначный символ-образ абстрактного вора в законе, через призму которого реальный вор воспринимает себя одновременно как «ночного зверя», «безжалостного охотника», «кровавого хищника», «могущественного короля», «многоликого дьявола» и т.д. Это образ не человека и не зверя, не живого, не мертвого, живущего между тьмой и светом. Это, собственно, и есть образ оборотня, обитающего «между» мирами. То есть, опять же, магического персонажа. Заметим, что орел, ворон, летучая мышь, волк и кот – это тоже традиционные символы оборотня. Тема оборотня, безусловно, центральная в вовровских тату и вообще в воровском мире. Причем в самих тату есть большое количество вариаций оборотня: иногда это наполовину голова кота, наполовину рогатого оборотня, иногда наполовину голова кота, а наполовину – человека, иногда наполовину голова девушки, а наполовину дьявола с рогами и кошачьими зубами, иногда это череп с крыльями орла, иногда это череп с рогами, рогатый вампир или дьявола с вольчими ушами. Во всех этих тату черты оборотня вполне отчетливы, поскольку лица разделены по вертикали. «Ночная работа», тайное «двуличие», постоянные «инициационные» перемены статуса – все это для вора тоже традиционно связано с символическим воспрятием себя как оборотня. Причем этот образ является общим местом и за пределами воровского мира. В русском языке слово оборотень издавна употребляется в значении «вор». Уже у В.И. Даля оборотень – это бывший «зэк»: «Бродяги и записные воры зовут оборотнем воротившегося из Сибири ссыльного; варнак». И в сегодняшних СМИ, как известно, оборотнями называют профессиональных воров, занимающих должности во властных структурах.

Таким образом, сам «фольклорный» «автопортрет» вора, его идеальный образ навязывает вору восприятие себя как персонажа мира, в котором магия – это «реальность». Понятно, что образ «оборотня» – это лишь сравнение. Но эта «метафора» существует в пространстве веры в магическое. И она продуцирует отношение к тату как объекту, способному воздействовать магически как на самого «носителя» тату, так и на окружающий мир. Вор в буквальном смысле, конечно, не считает себя «человеком-волком» или «человеком-кошкой». Он может превращаться только в героя собственного воровского «мифа», в персонажа из мира тату. Таким образом, «человек-тату» может постепенно трансформироваться в комплекс «символов», имеющих порой достаточно отчетливую магическую природу.

5. Тату и тело

Тело без татуировок в воровском мире воспринимается как – «голое», «слабое», «умирающее», «неавторитетное», «немужское», вообще «никакое», лишенное всякого статуса. По словам Бодрийяра, «…татуировка, наносимая прямо на тело, наряду с другими ритуальными знаками делает тело телом — материалом для символического обмена; без татуировки, как и без маски, это было бы всего лишь тело как тело — голое и невыразительное». Оно «никакое» потому, что скрыто в себе, замкнуто, его сущность непроявлена. При описанной выше инициации «девственности» лишается поверхность тела, а через нее — внутренняя сущность вора. Вор как бы вступает изнутри на поверхность тела, выходит через символическую «смерть» в воровской мир. То есть тату – это еще и ворота в воровской потусторонний мир и, одновременно, это и есть сам воровской мир в его предельной телесности. Тату как социальное тело создают эту воспринимаемую, осязаемую и визуализированную поверхность тела реального. Уничтожение тату (а такая практика есть и у «ментов», и у самих воров) — это социальная смерть вора, за которой следует смерть физическая. Точно также уничтожают вора присвоившего себе чужие «наколки». Такие татуировки могут «исчезнуть» только вместе с человеком или частью его тела: «Если самозванная, то ему говорят: «Вот тебе 2-3 часа, наждачная бумага, чем угодно, ножом, стеклом – сотри, иначе отрихтуем до полусмерти». Под страхом именно реальной… угрозы потери здоровья или жизни этот зэк стирает с себя татуировки». Другие типы недостоверных, но менее «высокопоставленных» тату удаляются вместе с кожей, но их «владелец» может остаться в живых. Вор, лишенный татуировок, — это вор, лишенный тела, то есть как бы человек-невидимка, человек-пустышка, в социальном плане он неидентифицируем. Человек, не имеющий татуировок в мире воров, как бы вообще символически не существует. На воровском арго такой человек называется «петушок». Первое разделение новоприбывших в зоне – на имеющих тату «раковых шеек» и не имеющих их «петухов»: «Я попал к «раковым шейкам» мгновенно, едва только снял рубашку. Надзиратель увидел на моём плече крестовый туз, прищурился и выразительно махнул рукой: выходи! …Петушки к петушкам, а раковые шейки — в сторону», — так на жаргоне формулируется эта процедура».

Тело вора – это форма, в которую воровской мир облекает смыслы, оно оказываются для самого вора тем самым «внешним миром», в котором он живет. В этом смысле его кожа совпадает с границами его символического универсума. То есть татуированное тело – это единственное, что существует в воровском мире. И это тело – это единственное место, где воровской мир может существовать. Ради тату воры совершают подвиги, жертвуют собой, идут в лагеря, умирают. Как это ни парадоксально, но вор в любую минуту готов принести свое тело в «жертву» собственным тату, то есть себе самому. Тело вора — это уникальный случай материализации символических ценностей в качестве частей человеческого тела. Тату – это движение прочь от «реальности» обычного тела в сторону тела символического. И это последнее тело словно вывернуто наизнанку, все самое ценное у него снаружи. А внутри вора как бы ничего ценного нет. И ножевые раны лишь обнажают такое тело, они как бы выявляют его «пустотность», выявляют радикальную пустоту воровского субъекта. Для вора в законе удар ножом – это как бы в большей степени душевная травма, нежели физическая. И она родственна процессу татуирования.

Самими ворами тело не осознается как что-то интимное, происходит деинтимизация тела. В. Фрид так описывает сцену коллективного рукоблудия в Алексеевской бане: «Этого занятия блатные совершенно не стеснялись, мастурбировали прилюдно и даже удивлялись, если кто-то из них воздерживался». Тело вора не только с точки зрения исследователя, но и с внутренней воровской точки зрения – это прежде всего публичное пространство. Коронованного вора в законе нельзя трогать руками, это карается смертью. Но не потому, что он интимен, а потому что он слишком символичен.

Таким образом, тату образуют целый мир, который наблюдает сам себя. Это мир символов, наблюдающих друг друга. Здесь идет постоянное сопоставление тату, война тату за иерархизацию и за символизацию мира. То есть тату разрушают объективный вещный мир, создавая на его обломках собственный, выдуманный, воровской, символизируя его и обозначивая. Так человек становится частью всеобъемлющего мира тату, а интимные уголки человеческой плоти преобразуются в место публичной воровской «политики».

Каждый участок этого тела имеет свои значения. Так что говорить можно не только о значениях тату, но и значениях самого воровского тела. А также об означивании тела татуировками и наоборот. Потому что один и тот же участок тела приобретает разные смыслы в зависимости от расположенных на нем тату. И одна и та же татуировка меняет свой смысл в зависимости от части тела, на которую она нанесена (женская головка на животе – знак проститутки, женская головка на груди – знак инициации малолетнего зэка).

Все эти надписи на теле — это как бы еще и vox rei. Тело превращается в вещь, а тату – в ее голос. Современные русские тату предлагают огромный материал такого рода. Главная особенность такого рода татуировок – речь от первого лица. Они как бы обращаются к зрителю. Такие тату как бы претендуют на сакральность речи, на обращение ко всему миру. Это как бы «слово» равное «человеку», слово-плоть. Таковы, к примеру, «наколки» на ногах «Вымой, вытри!» или на веках «Не буди». В таких татуировках фрагменты тела — ноги, руки, глаза, ягодицы – персонифицируются. Об этом говорят, например, тату на веках «Мы спим», татуировки на ногах «Мы устали ходить», «Они устали от долгого пути» , «Без капитального ремонта 100 000 км», «Они устали идти под конвоем», «Я раб Колымы». В некоторых случаях татуировки на «парных» частях тела вступают в конфликт между собой: одна часть татуировки выступает от «лица» своего хозяина, который как бы молится: «О, Господи! Помоги Убежать», а другая нога отвечает от лица всезнающей инстанции: «Убежишь Поймают Голову Оторвут». Очень показательна татуировка, наносимая на подъемы ног: «Они тащат меня под конвоем». В ней тело говорит о ногах как о самостоятельном персонаже.

Понятно, что условность тела в этом пространстве резко возрастает. Оно уже «не принадлежит себе», оно принадлежит воровскому миру и становится местом совершения различных социальных действий. В то же время происходит как бы непрерывный акт творения этого нового тела. В таком контексте главный пахан, конечно же, воспринимается ворами как творец воровских тел, который оберегает воровское тело, творит его и умерщвляет.

6. Тату и пытка

Отношения вора с подчиненными и «фраерами» – это отношения палача и жертвы. Есть целый набор воровских «пыток», направленных на деформацию тел. Это, к примеру, «акции», сопровождающиеся традиционным отрезанием уха («ухи покоцаю»), выкалыванием глаза («моргала повыкалываю»), удалением волосяного покрова вместе с кожей, отрезание пальцев, ступней, гениталий и мн. др. Следы от удаленных татуировок, шрамы, деформации тела, полученные в результате таких «пыток», приобретают вполне определенные значения, то есть символизируются. Интересно, что на воровском арго словом «расписной» именуют не только человека, покрытого татуировками, но и имеющего множество значимых шрамов. Оба эти значения есть в словаре воровского жаргона Д. С. Балдаева.

Само татуирование в воровском мире часто происходит насильственно, превращаясь опять же в «пытку», то есть в наслаждение, замешанное на страхе. Такая пытка — это символический способ заставить тело впредь говорить о себе правду. Татуировки, как известно, часто наносятся не только с намеренной жестокостью, но и сопровождаются одновременно процессом «шрамования» («шрамирования»), «рубцевания» и «клеймования», что позволяет создавать не теле человека своего рода барельефы, объемные изображения. Тело постепенно обретает свой «ландшафт», покарываясь рубцами, шрамами, наполняясь своей историей и все новыми смыслами. Все эти шрамы – это такие зарубки жизненного пути, содержащие в себе историю жизни вора. Эти скульптурно-ландшафтные элементы на теле человека говорят о том, что тело здесь воспринимается как «неоформленный» предмет, вещество, из которого нужно сотворить вора или уничтожить тело. Тут уже мы имеем дело с «ритуальным» актом «расчеловечивания», «дегуманизации» тела.

Причем всевозможные символические операции с телом в воровском мире не ограничиваются нанесением подобных «татуировок». В области сексуального «усовершенствования» тела «вора» в кожу крайней плоти зашиваются «шары», «кольца», вставляются «усы», «браслеты», разрезанная на четыре части головка пениса становится «тюльпаном», увеличиваясь во много раз при эрекции. Подобные операции превращают соответствующие органы «вора» опять же в инструменты палача, а вся «сексуальная» сфера его жизни мутирует в «пыточную». Тут биологический пенис превращается в умерщвляющий символический фаллос, который становится орудием пытки. И именуется этот фаллос, что очень важно, «тюльпаном», то есть точно так же, как важнейший символ воровского мира – первое «инициационное» тату. То есть такой изуродованный член воспринимается как «взрослый», «мужской». Только при такого рода трансформациях тело эротизируется, превращается из детского во взрослое, что уже отмечал как-то Бодрийяр: «…Тело может эротизироваться при нанесении… татуировки». В этом смысле тату и есть символическая замена эротического. И каждое следующее тату вора — это новый сексуальный акт, новая пытка, новая рана, новая «инициация», возрождающая символическое тело вора и умерщвляющая его биологический организм. То есть отдаляющая вора от его изначального «пустотного» неэротизированного тела.

Да и сама профессия вора – в страхе проникать в некое темное чужое пространство и извлекать из него нечто, получая от этого наслаждение – связана с определенными эротическими смыслами.

Заметим в заключение, что в татуировках главное оружие вора – это карающий меч, кинжал, реже — копье. Причем в тату им часто пронзают рот или влагалище жертвы. То есть этот символ воровской силы в татуировках приобретает некоторые фаллические черты. Это прослеживается и на лексическом уровне. Специалист по татуировкам именуется кольщиком. Колоть – значит «татуировать». На воровском арго перо, штык, игла, инструмент, жало, пика – это «нож». Кожанная игла, инструмент, прибор, аппарат — это «пенис». Расписка – нож, а расписной – «татуированный». А приспособление для татуирования называется на воровском жаргоне жало, машинка, шпора. Все это говорит о том, что сам и процесс татуирования, и сами туту воспринимается достаточно эротизированно не только на бессознательном уровне.

7. Тату и Другой

Итак, одно из главных наслаждений вора – наслаждение обладанием статусными тату, наслаждение самим процессом пытки-татуирования и ожиданием этой пытки в контексте постоянной угрозы смерти. Здесь «…мы сталкиваемся с субъектом…, который может полностью получать удовольствие… только если ему угрожает некая фигура «виселицы», т.е. если, делая это, он нарушает некий запрет». Вор мучится и мучит других, но боль и унижения дают ему ощущение бессмертия. Вор – палач «неворовского мира», которому он должен причинять боль и страдания. Вор превращается из субъекта в объект, в инструмент получения удовольствия для Другого. Вор «не хочет» смерти для жертвы, но его заставляет убивать этот самый Другой в лице «закона воровского мира», в лице тату. Он как бы действует не по собственному желанию, а по велению долга: «…Всегда существует нечто возвышенное в высказывании суждения, которое определяет наш Долг: в нем Я «поднимаю объект до уровня Вещи» (лакановское определение сублимации). Полное принятие этого парадокса вынуждает нас отрицать любую ссылку на «долг» как на оправдание: «Я знаю, что это тяжело и может быть болезненно, но что я могу сделать, это мой долг…» Стандартный девиз этической строгости звучит так: «Нет оправдания неисполнению собственного долга!»; хотя кантовское «…Ты можешь, потому что ты должен!», кажется предлагает новый вариант этого девиза, он имплицитно дополняет его своей гораздо более сверхъестественной инверсией: Нет оправдания для исполнения собственного долга!» Вор наслаждается как бы не мучениями жертв, а чувством исполняемого долга. Он и сам готов к мучениям и будет наслаждаться страданиями собственного тела, отчуждаемого в роли объекта, вещи, воспринимая укол иглы как высшее воровское наслаждение. Вор о своих тату как бы мыслит: «это говорю не я, это говорит воровской мир».

Татуировки, как мы уже говорили, требуют от вора определенных, четко обозначенных реакций на те или иные события. Определенного настроения, определенного самоощущения, определенного состояния ума. То есть тату предстает нам еще в виде некоего механизма, контролирующего смену состояний сознания вора, а иногда и генерирующего эти состояния. Именно в таком контексте возникает восприятие себя, говорящего, как говорящего от лица «иной» инстанции, от лица «воровского мира», то есть от лица «тату». А поскольку тут можно было бы даже говорить о символической экспликации самих состояний сознания на поверхности тела, то и сами тату — это тоже какая-то реальность сознания, конечно, не самого сознания, а визуализации неких его форм, самим вором воспринимаемая как «зеркало» его идентичности. Опять же, как «внешняя» инстанция идентичности. То есть весь комплекс тату может восприниматься как символическое, идеальное «Я», внеположенное индивидууму, находящееся не только «внутри» человека, в его сознании, но и вне его — как источник «желаний», «требований». Этот воровской идеал опять же очень напоминает по целому ряду характеристик лакановского Другого, который представляет собой некую идеальную инстанцию, идеальный источник речи.

Вор нечто сообщает миру с помощью своих тату, это его речь и его инструмент речи, но в то же время это как бы говорит не он, а некая идеальная инстанция «Я», вынесенная вовне, успокаивающая вора в ответ на детские сомнения в своей идентичности, в самом факте своего существования. Вор одержим мыслями о смерти, страхом утраты, «…невыносимым страхом восприятия себя самого как несуществующего…», поскольку вор ощущает себя живущим в мире смерти и окруженным смертью. Тату защищают его от собственных страхов, успокаивают, восполняют нехватку, дают уважение. Именно поэтому уничтожение тату для вора страшнее кастрации. Но зато вор всю жизнь окружен Другим. Он словно живет в утробе «воровской мамы».

В этой символической воровской реальности незримо присутствует еще и некий воображаемый, идеальный набор татуировок, которые вор надеется заслужить в будущем. В течение жизни вор «изображает» свое тело, придает ему форму (подобно культуристу или художнику) и через тело придает форму и миру, и символическим рядам своего сознания. Идет своего рода борьба за символы, потому что только «…татуировки на теле …гарантируют включение субъекта в …символический порядок…» Постепенно, в течение всей жизни покрываясь татуировками, «вор в законе» сам мутирует в памятник, в собственный идеал. Подобное восприятие также продуцирует ощущение дистанции между «собой» и «Другим». Вор постепенно облекается в кожу этого самого Другого, он буквально влезает в его «шкуру». Рождаясь как бы без тела, вор создает себе идеальное тело на протяжении всей жизни. Получается, что тату осуществляют связь вора с его воображаемым «Я». Вор хочет быть тем, кто нарисован на нем, хочет быть тем, кто запрограммирован в его тату. В этом смысле тату – и есть объект его любви.

Перефразируя Лакана можно сказать, что желания вора – это желания его татуировок. Главное желание вора – совпасть со своими тату, то есть исполнить воровской закон, быть признанным собственными тату, то есть Другим, который избавляет вора от смерти и унижения. Но если через тату говорит и действует Другой, то в каком-то смысле тату – это картинки воровского бессознательного. То есть мир воровских тату – это пространство опредмечивания или, может быть, визуализации бессознательного.

Конди, Нэнси. Графика на теле: Татуировки и крах коммунизма // Новое литературное обозрение. 1999. №39

Валерий Фрид. 58 с половиной или записки лагерного придурка. М., 1996

Бодрийяр, Жан. Символический обмен и смерть / Зенкип С. H. [пер., вступ. ст. ]. М.: Добросвет, 2000

«- Расписной, — говорит коридорный, выудив из молчаливой шеренги такого щеголя, — цветной! Выходи, давай, топай к своим». М. Демин. Блатной. М., 1991

Там же. См.: www.lacan.com/reflections

Море воров вики

“	Многие пираты хотели их, и теперь они здесь! Найдите в туалетном сундуке 16 наборов татуировок моряков и посетите магазин одежды на аванпостах, где можно найти четыре набора татуировок, которые можно купить.

Татуировки — это предметы тщеславия в игре Sea of Thieves , которые можно разместить в сундуке с тщеславием. Игроки уже начинают с выбором из 16 наборов татуировок моряков в своем туалетном сундуке, однако другие наборы татуировок можно приобрести в магазине общей одежды.Татуировки носят чисто косметический характер и не дают никаких преимуществ в игре. Любые татуировки, которые покрывают предплечья или руки Пирата-игрока, можно увидеть от первого лица, если Пират не носит никаких скрывающих перчаток, курток или платьев.

В «Легендах моря» (обновление контента) можно приобрести 11 уникальных татуировок среди обычных татуировок у татуировщика Умбры, который живет в Лагуне Шепота.

Ниже представлены все косметические вариации татуировок, доступные в игре:

Общая стоимость: 206,750

Татуировка

Имя	маг.	Стоимость	Репутация	Комплект	Описание в игре
Татуировщик с капюшоном	Туалетный сундук	0	н / д	Покроволом	«Символы древнего узора, написавшие историю на вашем теле.Умбра будет гордиться этим ».
Татуировки Глубин Океана	Туалетный сундук	0	н / д	Ocean Deep	«Татуировки с изображением приливов и трезубцев — отличный способ доказать свою вечную преданность загадкам моря».
Татуировка Bone Crusher	Туалетный сундук	0	н / д	Костодробитель	«На этих татуировках изображены ужасающие кости и зубы.Не использовать в качестве анатомического ориентира. «
Набор тату «Созвездие»	Туалетный сундук	0	н / д	Автономная косметика	«Татуировка, основанная на созвездии в небе, самые верные друзья моряка».
Forsaken Ashes	Туалетный сундук	0	н / д	Прах Отрекшихся	«Сделайте себе татуировку с вулканическими породами и лавой, показывая свое мастерство над стихиями.«
Набор татуировок Hungering	Меррик	0	н / д	Голодный	«Набор татуировок, который отмечает, что ты настоящий убийца акул … или как приманка для акул, как распорядится судьба».
Набор тату-матросов I	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов II	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Морской набор татуировок III	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов IV	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор тату-матросов IX	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов V	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор тату-матросов VI	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов VII	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор тату-матросов VIII	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов X	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор тату-матросов XI	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов XII	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор тату-матросов XIII	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов XIV	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор тату-матросов XV	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой.«
Набор тату-матросов XVI	н / д	0	н / д	Матрос	«Вы не можете войти в Sea of Thieves, не заклеймив себя сомнительной эмблемой».
Набор боевых татуировок	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Общая косметика	«Это все ваше оружие или все оружие, которое вас убило?»
Набор татуировок Dawn Caller	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Зов охотника	«Бедные цыплята — прокляты на вкус и не должны быть ужасно яркими.«
Игровой набор татуировок	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Общая косметика	«Веселому пирату, любящему игры в тавернах, стоит рискнуть и нанести эти татуировки.»
Набор ювелирных татуировок	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Общая косметика	«Сэкономьте на украшениях, сделав им татуировку, ты симпатичный пират.«
Набор тату «Парусный спорт»	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Общая косметика	«Татуировки настоящего моряка, пригодятся, если ударишься головой и забываешь, как выглядит корабль».
Набор татуировок «Змеиная чешуя»	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Зов охотника	«Эти татуировки выглядят явно ядовитыми — не путать с ядовитыми, такими как твоя кулинария.«
Набор тату с заостренными зубами	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Зов охотника	«Акулы считали себя самыми подлыми и голодными существами … пока не встретили тебя!»
Татуировка пепельного дракона	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Пепельный дракон	«Значение этих татуировок лучше всего забыть.Те, кто еще помнит, уже не люди … »
Набор татуировок The Wailing Barnacle	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Плачущий ракушек	«Займитесь искусством океана, заявив о своей любви ко всему водному».
Набор тату с диким кабаном	Магазин универсальной одежды	2,450	н / д	Зов охотника	«Эти милые татуировки, но могут привести к тому, что одурманенные грогом пираты попытаются затолкнуть вас в клетку.«
Татуировка Chi’s Bane	Магазин универсальной одежды	12 150	н / д	Пепельные ветры	«Страж радостно заключил в тюрьму и наказал врагов Пламенного Сердца, пока вы не показали ее истинную справедливость.»
Татуировка с проклятием Гримма	Магазин универсальной одежды	12 150	н / д	Пепельные ветры	«Вы победили капитана Гримма, тонкого стратега и не дурака в бою, но, возможно, немного самоуверенного.«
Татуировка Горацио Бэйна	Магазин универсальной одежды	12 150	н / д	Пепельные ветры	«Старый Горацио был злобным солдатом-ветераном, но, похоже, он никогда раньше не сталкивался с таким врагом, как ты».
Татуировка Рут Бэйн	Магазин универсальной одежды	12 150	н / д	Пепельные ветры	«Гениальный оружейник, Красная Руфь любила экспериментировать со своими способностями, но ты не подопытная крыса.«
Набор татуировок Artistic Souls	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«В промежутках между боями и грабежами некоторые пираты заслужили большое уважение рисованием и рисованием».
Набор татуировок «Сорвиголовы»	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Для тех пиратов, которые не любят ничего, кроме смехотворного риска.«
Набор тату «Ранние поселенцы»	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Как только Пиратский Лорд указал нам путь, пришли несколько пресловутых пиратов и оставили здесь свои следы».
Набор татуировок для подарков	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Вспомните самых щедрых пиратов нашего времени и постарайтесь поддержать их доброту.«
Набор татуировок «Ненасытная»	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Этот набор тату в память о некоторых из самых жадных пиратов в мире еды и золота».
Набор татуировок Loveable Rogues	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Некоторые пираты становятся настолько популярными, что это действительно греет сердце.Даже больше, чем зажигательная бомба ».
Набор тату пиратские писцы	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Некоторые пираты любят писать, когда они научились писать. Эти татуировки делают честь их труду».
Набор татуировок The Piratical Jokers	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Эти татуировки напоминают нам, что пират с чувством юмора всегда поднимет настроение своей команде.«
Набор татуировок The Sea’s Most Wanted Tattoo Set	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Эти татуировки в честь некоторых из самых преступных пиратов, разрушивших Sea of Thieves!»
Набор татуировок Swashbucklers	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Мы должны помнить тех пиратов, которые действительно влезли в бизнес, хорошо это или плохо.«
Набор татуировок «Хроники Умбры»	Умбра	12 150	н / д	Морские легенды	«Этот любопытный набор переплетающихся татуировок рассказывает самые важные истории, которые раскрыла Умбра».

Мужчина с татуировкой «Я вор» на голове арестован за кражу

Бразильский подросток, у которого на лбу татуировка «Я вор и идиот», был арестован за кражу в магазине.

18-летний Руан Роча да Силва, которому в прошлом году насильно сделали татуировку, якобы был пойман на краже пяти банок дезодоранта из супермаркета и арестован военной полицией в районе Марипора в Сан-Паулу.

Это произошло всего через год после того, как Сильва попал в заголовки газет, когда двое мужчин были арестованы за нанесение ему татуировки в качестве наказания за попытку украсть велосипед.

Кредит: CEN

Подросток, который, по словам его семьи, борется с психическим заболеванием и наркоманией, всегда отрицал обвинения и утверждает, что он просто врезался в велосипед в пьяном виде и сбил его с ног.

Тату-мастер Майкон Уэсли Карвалью, 27 лет, и сосед Ронильдо Морейра де Аруахо, 29 лет, услышали о предполагаемой краже в их районе и решили преподать урок Сильве, которую они считали виновной.

Пара сняла комнату в пансионате, привязала мальчика к стулу и заставила Сильву сделать татуировку со словами «Я вор и идиот» на его лбу.

После инцидента Силва пропал без вести на несколько дней. Его семья обратилась в полицию после того, как узнала его на вирусном видео.

Его дядя сказал G1 Brasil: «Его очень любят в округе, и многие люди начали его искать, они пришли сказать нам, где он был, и его друзья пошли за ним, и теперь он в доме своей бабушки. отдыхает «.

Кредит: CEN

Судья признал обоих виновными в применении пыток: Карвалью был приговорен к трем годам и четырем месяцам тюремного заключения, а Аруахо — к трем годам и пяти месяцам.

Их поймали после того, как они сняли татуировку подростка и отправили клип друзьям.

На видео можно услышать, как Карвалью говорит: «Будет больно, будет больно».

На этот раз Сильва был взят под стражу после того, как продавец якобы поймал его на краже дезодоранта.

Он был арестован за кражу, но был освобожден после внесения залога в размере 213 фунтов стерлингов (1000 бразильских реалов) и ожидает суда.

Двоюродный брат предполагаемого вора сказал репортерам, что кража Сильвы в магазине стала причиной повторного употребления наркотиков.

Адвокаты Сильвы сказали судье по делу о татуировках, что Сильва пристрастился к крэк-кокаину и алкоголю и лечился.

По данным местных СМИ, ранее в этом году Силва посетил реабилитационный центр в Сан-Паулу.

#BookReview Элисон Белшем «Похититель татуировок»

О книге…

Полицейский ведет свое первое дело об убийстве
Татуировщик со смертельной тайной
И извращенный серийный убийца, точящий свои лезвия, чтобы снова убить…

Когда татуировщик из Брайтона Марни Маллинс обнаруживает содранное тело, недавно назначенному инспектору Фрэнсису Салливану нужна ее помощь.Серийный убийца на свободе, срезает татуировки с тел своих жертв, пока они еще живы. Марни знает мир татуировок как свои пять пальцев, но у нее есть свои причины не доверять полиции. Так что, когда она определит следующую цель убийцы, расскажет ли она Салливану или пойдет за Похитителем татуировок в одиночку?

Перед тем, как просмотреть книгу 2 серии « Ее последнее дыхание», я хотел еще раз вернуться к Книге 1 «Похититель татуировок», потому что а) казалось, что это идеальное время для этого, за день до моего тура по блогу. и б) потому что это чертовски хорошая книга!

Короткие, резкие главы сохраняют темп от первой страницы до последней, от обнаружения тела в мусорном ведре на тату-конгрессе в Брайтонском павильоне до развязки об укусе гвоздей — в этой книге есть все.

Что мне действительно понравилось в этой истории, так это испорченная и поврежденная героиня Марни Маллинс и контраст между ней и детективом-расследователем Фрэнсисом Салливаном. Она пытается скрыться от радаров и на самом деле не доверяет полиции — у нее есть очень веских причин не делать этого — но ее обнаружение первой жертвы убийцы, которое становится известным как «Похититель татуировок», затрагивает ее. нравится ли ей это (а мальчик ей не нравится!)

Сама татуировщик, она зарабатывает на жизнь своим искусством, чтобы поддержать себя и своего сына-подростка Алекса, в то же время нелегко находясь вместе с бывшим мужем Тьерри.Она чувствует огромную ответственность, поскольку убийца атакует ее сообщество, чтобы убедиться, что оно открыто и не маргинализировано, и ей очень трудно это сделать. ]

Фрэнсис — ее полярная противоположность, где прошлое и чувства Марни ярко выражены на ее коже в виде татуировок, доверие Фрэнсиса к своей католической вере подкрепляет его моральный компас и во многом усваивается. Пока он принимает святое причастие и своего бога в свое тело, Марни и ее коллеги-художники пишут это на своей коже, чтобы мир мог увидеть.

Это захватывающие отношения, в которых чередуются главы с точки зрения убийцы. Таким образом, вы развиваете отношения с каждым из главных героев и понимаете их мотивацию, поскольку убийства увеличиваются и они танцуют друг с другом. Напряжение похоже на канат, на котором все пытаются удержать равновесие — убийца, марни и полиция.

И размещение этого сериала в Брайтоне делает его таким ярким и реальным, что кажется, будто вы здесь — как будто город — это кожа, а Элисон Белшем татуирует его своей историей.Это прекрасный фон для игры в прятки, в которую играют полиция и убийца, охотясь за трупами со знаками этого злодея.

Мне он очень понравился, его съели за один день, не считая кулинарии (извините, дети) и других мероприятий. Когда я узнал, что это первая книга из серии, это был грандиозный день, и я очень рад принять участие в блог-туре «Her Last Breath»! И я также полностью виню Элисон в моей новой одержимости татуировкой осьминога!
Об авторе…

Элисон Белшем начала писать с амбициями стать сценаристом — и в 2000 году за визуальное повествование получила награду Orange Prize for Screenwriting.В 2001 году она попала в шорт-лист конкурса драматических писателей BBC. Вмешались жизнь и дети, но, переключившись на художественную литературу, в 2009 году ее роман «Домино» был выбран в престижной программе наставничества «Приключения в художественной литературе». В 2016 году она представила свой первый криминальный роман «Похититель татуировок» на мероприятии «Идеальный голос» на фестивале криминалистики Кровавой Шотландии и была признана победителем.

Ссылки-http: //www.alisonbelsham.com/

Твиттер @ AlisonBelsham @ TrapezeBooks

Нравится:

Нравится Загрузка…

Связанные

The Tattoo Thief Review

Мама-одиночка Марни Маллинс — уважаемый татуировщик с темным прошлым. Когда она находит изуродованный труп, брошенный в мусор, последнее, чего ей хочется, — это вмешиваться. Но ее совесть мучает, и она оставляет анонимное сообщение для полиции.

Фрэнсис Салливан — новый старший инспектор полиции Сассекса. К тому же он самый младший, и его продвижение по службе взбудоражило не одну пару перьев.Он должен взять бразды правления в свои руки только на следующий день, но открытие Марни поставило его в тупик в этом, его первом деле об убийстве, с самого начала.

DS Рори Маккей тихо бурлит. Салливан получил продвижение по службе, которое ему следовало получить, и он знает, что ребенок напортачит — потому что он обязательно сделает это, чтобы обеспечить продвижение по службе, которое ему следовало получить.

Единственное, что объединяет всех троих — это они хотят, чтобы убийца был найден. Убийца, который любит сдирать кожу и собирается нанести еще один удар.

«Похититель татуировок» — это полицейская процедура с небольшим изгибом, поскольку значительный процент глав написан с точки зрения Марни. Есть также регулярные главы с точки зрения убийцы. Эти последние главы написаны в настоящем времени от первого лица, остальные — в прошедшем времени от третьего лица.

Элисон Белшем разработала главных героев и попыталась изменить каждого из них, чтобы избавиться от стереотипов: Марни — противоречивый человек, у нее все еще есть чувства к своему бывшему мужу Тьерри, она татуировщик с умными вещами, чтобы сказать.Но она слишком быстро меняет свое мнение и слишком часто действует не в соответствии с характером, чтобы в нее можно было поверить.

У Салливана интересный багаж (его сестра и мать больны рассеянным склерозом, а его отец ночевали), он обеспокоен тем, что его продвижение по службе произошло слишком быстро, слишком рано, он наивен по-женски и религиозен. Он регулярно краснеет, когда женщины противостоят ему (слишком регулярно для мужчины, который вырос с женщинами), и его религиозная сторона несколько разваливается, поскольку он персонаж, который ругается больше всего. Его незащищенность также противоречит тому, насколько легко он противостоит своему начальнику.

Закулисное поведение Маккея настолько непоследовательно и преувеличено — он является пародией на ревнивого недооцененного копа. Что касается убийцы и босса убийцы, то здесь так много улик и так много предзнаменований, что любые повороты в сказке очевидны уже в первых нескольких главах. Великие антагонисты и достойные убийцы должны быть чем-то большим, чем картонные плохие парни, — подумал Ганнибал Лектер. Читатель должен сопереживать им или их raison d’être, даже если их действия и поведение отвратительны.К сожалению, точка зрения похитителя татуировок больше похожа на возможность обнажить как можно больше крови. В остальном, и не в том, что убийца полностью стереотипен, и я не чувствовал никакого сочувствия.

Стиль письма меня беспокоил. Часто выбор слов неуместен и довольно претенциозен для полицейских процедур. Это латинский язык, основанный на тезаурусе, с частым повторением через объяснение действий в диалоге и наоборот. Диалог универсален и иногда многословен, как и описания и действия.

Для приверженцев полицейских процедур или загадок в «Похитителю татуировок» нет сюрпризов. Тем не менее, существует разумный баланс между самоанализом, действием и диалогом, и если кто-то может проглотить чрезмерное внимание к деталям в абзацах с кровью, это легко и быстро прочитать.

Кэти Барр-Тейлор живет в ней
«Уютный свинарник» в Дордони. Она удовлетворяет свои литературные пристрастия
перевод, написание, редактирование и чтение.

Мужчина с татуировкой «Я вор и идиот» арестован в Бразилии

Мужчина с татуировкой «Я вор и идиот» на ЛИЦЕ арестован за кражу дезодоранта в Бразилии

Руан Роча да Силва, 18 лет, пойман при попытке украсть пять банок дезодоранта в Сан-Паулу
Он сделал заголовки в прошлом году после того, как двое мужчин пытали его татуировкой
Подросток якобы пытался украсть мужской велосипед, и они хотели его наказать
Его двоюродный брат сказал, что последняя кража была результатом рецидива в его зависимость от крэка

Гарет Дэвис Для Mailonline

Опубликовано: 14:55 BST, 26 марта 2018 г. | Обновлено: 22:23 BST, 26 марта 2018 г.

Подросток, которого заставили нарисовать на лбу чернила «Я вор и идиот», был арестован за кражу дезодоранта в Бразилии.

Руан Роча да Силва, 18 лет, был пойман при попытке украсть пять банок дезодоранта из супермаркета в Сан-Паулу.

Сильва попал в заголовки газет в прошлом году после того, как двое мужчин пытали его, сделав татуировку на лбу в качестве наказания за попытку украсть велосипед.

Руан Роча да Силва (на фото) был татуирован двумя мужчинами год назад (слева) после попытки украсть их байк. Теперь его поймали на краже пяти банок дезодоранта из супермаркета в Сан-Паулу (справа)

Тату-мастер Майкон Уэсли Карвалью, 27 лет, и его сосед Ронильдо Морейра де Аруахо, 29 лет, были признаны виновными после того, как их поймали. Полиция снимает себя, наносит татуировку и отправляет изображения друзьям.

На видео можно услышать, как Карвалью говорит: «Будет больно, будет больно».Сейчас он сам ожидает суда за кражу

Татуировщик Майкон Уэсли Карвалью, 27 лет, и его сосед Ронильдо Морейра де Аруахо, 29 лет, были признаны судьей виновными, Карвалью был приговорен к трем годам и четырем месяцам тюремного заключения и Аруахо три года и пять месяцев.

Оба были пойманы полицией после того, как засняли себя накрашенными татуировками и отправкой изображений друзьям.

В видео можно услышать, как Карвалью говорит: «Будет больно, будет больно.’

В самом последнем случае Сильва был пойман продавцом, пытающимся украсть дезодорант, прежде чем его доставили в полицейский участок.

Силва был арестован и обвинен, но освобожден после внесения залога в размере 1000 бразильских реалов (213 фунтов стерлингов) и ожидает суда.

Двоюродный брат предполагаемого вора сказал репортерам, что кража Сильвы в магазине была вызвана рецидивом его употребления наркотиков.

Адвокаты Сильвы сообщили судье по делу о татуировках, что Сильва пристрастился к кокаину и алкоголю и лечился.

Поделитесь или прокомментируйте эту статью:

Аудиокнига недоступна | Слышно.com

Evvie Drake: начало более
Роман
От:
Линда Холмс
Рассказал:
Джулия Уилан, Линда Холмс
Продолжительность: 9 часов 6 минут
Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
От
Каролина Девушка
на
10-12-19

Похититель татуировок | Любитель криминальной фантастики

Автор Элисон Белшем — Когда я была девушкой, татуировки были только для моряков.Двигайтесь дальше X лет, и они станут обязательным модным аксессуаром для всех и каждого. Криминальная фантастика уже появлялась в этой области — на ум приходит «Оригинальный скин» Дэвида Марка, а в «Марни Рим» Сары Хилари есть чернила, которые являются неотъемлемой частью ее предыстории.

А теперь познакомьтесь с Марни Маллинз, половиной двойного акта центральных персонажей, столь же разных, как мел и сыр. Мать-одиночка Марни — талантливый художник-татуировщик, и после нашего первого знакомства она трудится в кабинке на Брайтонском конгрессе татуировок.Она выполняет большой объем работы для постоянного клиента, но когда к ней подкрадывается усталость, она делает перерыв и направляется на кофе в Павильон Гарденс. Кто знал, что простой напиток может привести к таким неприятностям?

Когда Марни выбрасывает бумажный кофейный стаканчик в мусорный бак, день принимает неприятный оборот. Там, частично скрытое мусором, находится тело человека. Мужчина, у которого отсутствует часть кожи … Марни паникует и в спешке покидает место происшествия, позже смягчившись и вызвав полицию по поводу своей находки.Но она делает это анонимно — в прошлом этой женщины есть что-то, что она отчаянно пытается скрыть.

Мы, читатели, уже познакомились с жертвой в прологе, столь же кровавом и тревожном, как и все, что я читал в прошлом году. Это видно глазами самого похитителя татуировок, человека, который гордится тем, что делает образцовую работу, независимо от того, какой уровень боли он может причинить выбранной цели. Предупреждаем: это определенно не книга для слабонервных, и некоторые описания того, что делает наш убийца, сводят на нет подробности.

Но кто второй участник нашего двойного акта? Совершенно новый детектив-инспектор Фрэнсис Салливан должен немедленно взяться за дело, когда убийца падает ему на колени в первый день его роли. Он очень молод, и в его команде есть недовольство со стороны других людей, которых обошли с повышением. У него также есть начальник, который хочет, чтобы дело было раскрыто поскорее… или иначе.

Фрэнсис — богобоязненный, судя по книгам, парень, и когда Марни в конечном итоге выслеживают, пара образует узы взаимного недоверия.Но Фрэнсис — также медь с хорошими инстинктами, и вскоре он понимает, что инсайдерские знания Марни об игре в татуировки могут оказаться очень полезными. Проблема в том, что, кажется, никто не согласен.

Неоперившиеся отношения между парой лежат в основе этого чрезвычайно увлекательного чтения, а также предлагают некоторые моменты беззаботности среди крови и мрака того, что задумал Тату-вор. Ибо этот безликий серийный убийца наносит удары снова и снова, и полиция, похоже, не приблизилась к его поимке.

Сплоченная тату-индустрия прекрасно представлена автором Элисон Белшем, предлагая дразнящий взгляд на мир, который многие читатели, возможно, никогда раньше не посещали. Ее декорации вызывают острое чувство места, и здорово встретить двух таких оригинальных, сложных, симпатичных и очень узнаваемых персонажей на страницах одной книги.