На зоне девушки: Следствие и суд: Силовые структуры: Lenta.ru

Женщина в тюрьме. Часть первая. СИЗО

Почему на женских зонах не бывает бунтов? По каким правилам живет женская тюрьма и чем она отличается от мужской? «Русь Сидящая» отвечает на эти вопросы. Первая часть большого погружения в материал Светланы Осиповой посвящена следственным изоляторам

«Там такое напряжение. Заходила новая девочка в камеру, и некоторые просто начинали смеяться. Просто так. Это такой неконтролируемый истерический смех. Это непередаваемое чувство. Я не знаю, как вы это в тексте передадите. Наверное, никак. Это не передать».

Первые дни в СИЗО

«Первые дни в СИЗО – самые страшные, это нельзя рассказать, описать – вспоминает Валя (имя изменено), – ты ничего не знаешь, не понимаешь, напуган всякими книгами, фильмами, рассказами о тюрьме. И все кажется ужасным, ты ждешь подвоха со всех сторон, что тебя побьют, изнасилуют, что-то отберут, а такого не происходит, на самом деле». Валя попала в СИЗО-6 (Москва) в 2004 году, ей тогда было 35 лет, всего в изоляторе она провела пять лет.

На фото: СИЗО-6 («Печатники»), г. Москва

Попав в «Печатники» (так называется СИЗО-6 по месту расположения), она узнала, что заключенные не кидаются на новичков, только что прибывших в камеру, не отбирают вещи, не разъясняют «понятия» – многого из того, что показывают в фильмах про тюрьму, в женских изоляторах и колониях нет. Есть напряжение, потому что рядом с тобой постоянно находятся несколько десятков человек. Есть бессонные ночи – потому что стресс. Есть большая камера, разделенная на три комнаты, дверей между которыми нет.

В одном помещении стоят 21 двухъярусная кровать (шконки) – соответственно 42 места. Около кроватей – приваренные к полу тумбочки, в них можно хранить все, что не запрещено: карандаши, ручки с синей пастой (строго шариковые, не гелевые), тетрадки, косметику и т. д. Нельзя — лак, ацетон, красные, черные, зеленые ручки — чтобы татуировки не делали. Соседняя комната – туалетное помещение, в нем душ (иногда даже есть горячая вода), две раковины, ногомойка (в ней женщины стирают вещи). Чуть дальше – три туалета, разделенные низкой кирпичной перегородкой. Туалетная комната, как и все остальные, просматривается, в двери и стенах сделаны глазки. Третья комната – помещение для приема пищи, так называемая кухня. В ней два больших стола, лавки, холодильники, на холодильнике – телевизор (не во всех камерах). А еще есть откидное окошко в камеру – «кормá» – в него подают «корм». Мест на кухне ровно в два раза меньше, чем спальных мест в камере. Ответить на вопрос «почему так» никто из наших собеседниц не может, но предполагают, что это для того, чтобы ели по очереди, хотя это неудобно — время для приема пищи ограничено.

И это еще не плохо. Во многих СИЗО обстановка намного скромнее. В СИЗО-3 в Серпухове, например, нет тумбочек, и все вещи лежат под кроватями в пакетах. Кровати стоят вдоль стен, между ними – стол, лавок нет. Женщины едят, сидя на первых ярусах. Душа тоже нет, только раковина и туалет, огороженный занавеской, мыться можно в бане раз в неделю.

«Я недавно туда ездила, передачу делала, – рассказывает Мария (имя изменено), ранее сама отсидевшая год в СИЗО в Серпухове. – Встретила там женщину, у нее в СИЗО дочь, она говорит, что в камере нет даже ведра, стирать не в чем. Продукты хранить негде».

Отношения в камере

Среди женщин нет «авторитетов», потому что у женщин нет «понятий», как у мужчин, восходящих к уголовной субкультуре. «Там, скорее, подобие дедовщины», – поясняет одна из бывших заключенных. Тот, кто дольше сидит, имеет определенные привилегии, например, спать в более удобном месте – у окна, у стены. В камере помимо двухъярусных шконок есть так называемая «поляна» – четыре кровати без вторых ярусов. Здесь обычно спят старшая по камере и ее приближенные или женщины, которые дольше сидят («старосиды»). Идет постоянное перемещение со шконки на шконку: когда освобождается более комфортное место, его занимает тот, у кого больше срок. Тот, кто сидит меньше всех, соответственно, спит на шконах, расположенных в менее удобных местах – около туалета, прохода, ближе к двери. Об этой двери (она называется «тормоза») в своих рассказах упоминают многие женщины, говоря «она постоянно лязгает» – характерный громкий звук запомнился почти всем.

Но иногда новеньким может не достаться даже такое неудобное место – например, в условиях перелимита, который в последнее время стал главной проблемой московских СИЗО. Женщины не могут спать по очереди, как мужчины, которые умеют договариваться между собой. Первая причина – та самая «дедовщина»: «Например, я пять лет сижу в СИЗО, и вот девочку новую с воли привели. Кто из нас двоих больше устал? Меня воротит уже ото всего, ото всех этих одинаковых историй, я на грани срыва. Уступлю я ей место?» – поясняет Валя. Вторая – вопрос гигиены: конечно, ничем, кроме грибка и чесотки, так заразиться нельзя, но сам факт волнует многих. Третья причина, по словам Вали, основана на том, что у мужчин, хоть и формально, существует отбой, но они не спят, у них после отбоя только жизнь начинается. В женском СИЗО, если дежурный увидел, что кто-то не лежит в кровати после отбоя, на нее напишут рапорт. Поэтому спать по очереди возможности нет.

Кстати, женщин в тюрьме – в отличие от мужчин – оберегают от туберкулёза, случаи, конечно, бывают, но в целом ситуация гораздо лучше, чем в мужских СИЗО и зонах, где туберкулёз – одна из главных опасностей.

Физическое состояние арестанта оценивается сокамерницами в зависимости от обстоятельств. Мария отмечает: «если в камеру привели беременную женщину, то я уступлю ей место, а кто-то не уступит, все зависит от человека. Это как в электричке». Но в то же время есть и те, кто симулируют – притворяются, что больны, потому что не хотят не то что на полу спать, а просто на второй ярус лезть (лесенок, как в поезде там нет, залезать неудобно, поясняет Мария) – «на пальму».

Предприниматель Алексей Козлов, сидевший в СИЗО-2 («Бутырска»), рассказывает, что в мужском СИЗО вопрос со спальными местами решает смотрящий: «Люди, которые участвуют в жизни камеры, помогают продуктами, деньгами, а также блатные (поддерживающие воровское движение) проблем со спальными местами не имеют». Кроме того, учитывается и такие факторы как возраст и состояние здоровья прибывшего в камеру заключенного: «Все почти как на свободе», – отмечает предприниматель. А то, сколько человек отсидел, на авторитет и уважение к нему сокамерников не влияет.

Но это не значит, что у женщин нет солидарности. Она есть, они поддерживают друг друга, едой делятся. Часто в заключении женщины живут так называемыми «семейками» (как и мужчины) – объединяются по два-три человека, «семейников», вместе едят, помогают друг другу. Например, перелимит в СИЗО-6, по мнению правозащитницы Зои Световой, некоторых женщин сплотил. Несмотря на тесноту – женщинам не хватает спальных мест, заключенные спят на матрасах на полу – женщины помогают друг другу, объединяются и вместе пишут жалобы. В то же время Анна Каретникова рассказывает, что в камерах нарастает нервозность, потому что свободных мест нет, постоянно идут война и торговля за раскладушки и матрасы. Неизбежны конфликты, начинаются притеснения сокамерниц.

Но правозащитники сходятся в том, что условия жизни в СИЗО-6 сейчас из-за перелимита очень тяжелые, а сотрудники не стремятся улучшать или облегчать положение заключенных, даже просьбы выдать вторые матрасы для тех, кто спит на полу, сотрудники не воспринимают как что-то жизненно необходимое – они привыкли выдавать те же матрасы исключительно как поощрение за что-либо. Ну например, претендентка на матрас настучит на сокамерницу, что у нее есть запрещенный предмет – щипчики для ногтей или для бровей, лезвие или ручка с зелеными чернилами.

«Многие женщины не могут попасть к врачу. Сотрудники не воспринимают всерьез проверки, были случаи, когда подделывались заявления, что человек был на медосмотре, а на самом деле не был», – рассказывает Анна Каретникова.

Об этом говорит и Зоя Светова, отмечая, что есть и хорошие сотрудники, но их мало, они физически не успевают за всем уследить.

Типичная вещь для СИЗО – нехватка овощей и фруктов, нормальной горячей еды, элементарных вещей. Там женщина не может просто открыть шкаф или холодильник и взять то, что ей нужно. «Если у тебя есть родственники, которые к тебе приходят, ты начинаешь их просить принести тебе стиральный порошок, шампунь, тазики, крема, какую-то одежду. Ты же остаёшься женщиной, тебе хочется поменять белье, одежду, выглядеть нормально», – рассказывает Валя. Но не у всех заключенных есть кто-то, кто может «греть» их с воли.

Стукачи

«В камере минимум пять-шесть человек, которые регулярно ходят к оперативнику», – вспоминает Валя. Ходят к оперативнику – то есть «стучат». Одна из бывших заключенных рассказывает о практике заключения договора администрации СИЗО с некоторыми заключенными о сотрудничестве – заключенные подписывают неофициальный «контракт», потому что оперативникам действительно надо, чтобы им кто-то «стучал». Это не юридический документ, но если он потом где-то всплывет, тебя свои же «на ремни порежут». А дальше механизм работает следующим образом:

«Например, на меня завели уголовное дело, доказательств очень мало, все шито белыми нитками. Мы с тобой сидим в одной камере, начинаем дружить. Мне о своем деле поговорить не с кем, я вижу в тебе душевного человека, начинаю верить, что это дальше тебя не уйдет, и рассказываю тебе что-то, что играет против меня. И мне в голову не приходит, что ты со мной дружишь, потому что тебе оперативник сказал со мной дружить. И оперативник тебя раз в неделю вызывает, и все, что ты рассказываешь, в итоге попадает в материалы моего уголовного дела».

Валя предполагает, что официально такие «показания» не используются, не учитываются в суде, но передаются вместе со всеми материалами в колонию.

При этом администрации интересны не все заключенные, прежде всего лидеры общественного мнения, сильные личности, способные повлиять на мнение сокамерниц. Им навязчиво предлагают совместную работу или начинают просто «ломать». А выделить сильных и слабых людей в заключении несложно. «Места лишения свободы обнажают натуру человека, – рассказывает Валя. – Мы в камере 24/7 друг у друга на виду. И даже если человек приходит в каком-то образе, который он себе придумал для следователя, адвоката, еще для кого-то, максимум через месяц этот образ спадает».

Методы администрации

Женщины-заключенные в прямом смысле постоянно находятся на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и характер человека становится ясен довольно быстро. Это видит и администрация СИЗО. Методы воздействия могут быть разными, но о применении сотрудниками СИЗО физической силы ни одна из собеседниц «Руси Сидящей» не упоминает.

«Бить не бьют, но действенные методы находят. Знакомство с оперативницей начинается с того, что она предлагает помощь, поддержку взамен на то, что ты будешь рассказывать ей чужие истории, докладывать, что в камере происходит. Так вот мы с ней общего языка не нашли, и я, юрист по образованию, начала выдвигать какие-то требования, на что мне было сказано: “Я вас научу, вам это с рук не сойдёт”. И с рук мне это не сошло», – рассказывает Валя.

На тот момент Валя находилась в СИЗО уже четыре месяца, обзавелась хозяйством, только что получила передачу (всего в месяц арестант может получить до 30 кг в передачах). Очень скоро пришла дежурная и, обращаясь к Вале, сказала: «Со всеми вещами через час будь готова». Все вещи – это та самая посылка весом в 30 кг, личные вещи – около 20 кг, матрас.
Как правило, фраза «со всеми вещами» значит, что заключенного переводят в другую камеру. Причина для перевода может быть любая – например, ссора в камере. «Я скатываю матрас, одеяло, собираю вещи, передачу, овощи, которые редкость и вообще сразу съедаются, потому что они портятся быстро, и их нельзя заказать 10 кг, а следующая передача будет только через месяц», – рассказывает Валя. Ее переводят в камеру на другом этаже, в противоположный конец коридора. Здание изолятора трехэтажное, длина коридоров – около 200 метров.

В тот день Валю переводили из камеры в камеру три раза: «Естественно, от моих овощей остался один сок. Так меня учили жизни. То есть либо ты сломаешь спину, таская на себе эти вещи, тазики, матрас, либо будешь сидеть тихо и делать, что говорят», – вспоминает Валя. На следующий день она сообщила об этом адвокату, но когда он пошел к начальнику изолятора, ему сказали, что перевели Валю из камеры в связи с ремонтом, и вообще в ее карточке отмечен только один перевод: «Там и бить не надо – когда так с вещами походишь, ты себя сам уже, считай, избил».

Естественно, для тех, кто сотрудничает, условия пребывания в СИЗО не такие строгие – работники изолятора могут закрыть глаза на какие-то нарушения. Одна из заключенных рассказывает, что тем, кто «стучал», перечисляли на счет какие-то небольшие деньги. То, что стукач передает оперативнику, превращается в оперативную информацию от засекреченного источника, которая затем разрабатывается.

«Так в уголовных делах могут появляться новые эпизоды, – рассказывает Ирина, отсидевшая пять лет в СИЗО-6, – А доказать, что информация появилась именно от сокамерника-стукача, невозможно».

Кто-то идет к оперативнику, чтобы была возможность достать хотя бы необходимые средства гигиены, кто-то ради положительной записи в личном деле, кто-то – из страха. А боятся всегда и всего, потому что наказывают, потому что каждая женщина хочет, чтобы все это кончилось как страшный сон, хочет вернуться к своей семье.

Наказывают всей камерой – за «провинность» одного вся камера может собраться со всеми вещами и сделать три круга по изолятору из одного конца коридора в другой по всем этажам. Если одна из заключенных начинает выражать недовольство по какому-то поводу, на это отрицательно реагирует вся камера – у заключенных разный возраст, разное состояние здоровья, никому не хочется ходить со всеми вещами по изолятору.

«Все заключенные понимают, что так будет, что наказание обязательно последует, и ни в каких документах оно не будет отмечено. Поэтому, если кто-то в камере начинает открывать рот, его быстро зажимают», – поясняет Валя.

Алексей Козлов утверждает, что даже предположить невозможно, чтобы в мужском СИЗО был подобный режим: «Такого, чтобы всю камеру вывели из-за одного человека, наказали – нет. Это может повлечь серьезные последствия – заключенные могут коллективно вскрыть вены. А это очень плохо для руководства, потому что это ЧП, никто из сотрудников в этом не заинтересован». Основная причина в том, что среди мужчин довольно много «авторитетов», к таким людям, соответственно, прислушиваются, вокруг них объединяются. «Руководство не боится одиночек, руководство боится толпы», – отмечает Козлов.

Но такой авторитетный человек может иметь и определенные договоренности с руководством: например, о том, что он не будет допускать, чтобы заключенные подавали жалобы в прокуратуру или Европейский суд по правам человека. «За подобные договоренности заключенный получает поблажки, а того из сокамерников, кто нарушит наложенный запрет, могут даже избить», – рассказывает предприниматель.

При этом ключевое отличие мужского СИЗО от женского Алексей Козлов видит в том, что у мужчин существует так называемая «дорога» (тюремная почта). Это ночная верёвочная система связи между камерами: передаются, как правило, записки, иногда чай, сигареты. Именно благодаря «дороге» мужские камеры могут скоординироваться даже за одну ночь. «Дорога» — обязательный атрибут мужского СИЗО. Есть ночные «дороги» и у женщин, но наличие межкамерной связи здесь зависит от позиции старшей по камере.

«Женщины идут по головам друг друга»

За порядком следит старшая по камере – одна из заключенных, формально ее выбирает камера, но при этом кандидатура старшей должна быть одобрена администрацией. Старшая по камере должна устраивать всех, потому что в ее обязанности входит, во-первых, обеспечение порядка в камере, начиная с записи информации о прибывающих в камеру женщинах – ФИО, статья, приговор, если есть, – и заканчивая предотвращением конфликтов между заключенными. Если в камере возникнут проблемы, старшую могут наказать. Во-вторых, она напрямую взаимодействует с администрацией. Никому не приходит в голову, что статья обвинения, например – это личная информация.

В условиях такого контроля – и со стороны заключенных, и со стороны администрации – протестовать даже против самых несправедливых действий оперативников или сотрудников СИЗО практически невозможно. Женщины зависимы – тем более в заключении – на них очень легко влиять, легко запугать или дать ложную надежду – каждая женщина, находясь в СИЗО, больше всего хочет домой, к своей семье, и ради этого часто готова сделать, сказать, подписать все, что потребуют:

«Многие хотят просто выйти и не хотят проблем. Говорят же, что преступный мир искоренит себя сам, надо только подобрать к нему ключи, и этот ключ подобран – снисхождение, УДО, и женщины идут по головам друг друга», – рассказывает Мария. О том же говорит и Валя, не раз повторяя: «В заключении женщинами зачастую движет страх, жадность и глупость. Нет понятий, нет организованности, таким образом, разве возможно хотя бы подобие бунта?»

Текст: Светлана Осипова

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Иерархия в женских тюрьмах. Как сидят на женской зоне?

Уклад жизни в женских тюрьмах и колониях довольно сильно отличается от того, что существует мужских. В них нет четких понятий, представления о том, что разрешено, а что запрещено, сильно разнятся, да и вся система взаимоотношений выглядит иначе.

Иерархическая структура в женских тюрьмах и зонах не такая сложная и жесткая, как мужских, но все таки она существует.

Иерархия в женских тюрьмах и лагерях

Чаще всего главной в камере является наиболее авторитетная и долго находящаяся в лагере женщина. Однако первоходки сидят отдельно от остальных зэчек.

Как и в мужских зонах, старшую, как правило, назначают с одобрения начальства и она является связующим звеном между администрацией и арестантками. Собственно, на этом вся иерархия в современных женских тюрьмах и колониях и завершается. Остальные подчиняются старшей, которая следит за тем, чтобы в камере соблюдался порядок, не нарушался график уборок, и пресекает особенно бурные проявления чувств, будь то скандалы опытных зэчек, или рыдания новенькой, впервые преступившей порог камеры.

В основном же, женские колонии напоминают большие женские общежития. Женские разборки чаще всего завершаются выяснением отношений на повышенных тонах. Конечно, иногда случаются и драки и коллективные избиения виновной на эмоциях, но это скорее исключение, чем правило.

Однако в женских лагерях советских времен свои понятия, своя иерархия и свои отверженные все-таки были. Понятия, аналогичные понятиям в мужских лагерях, появились вместе с ними в 30-е годы и почти полностью пропали после реформы 60-х годов. В женской колонии были и свои блатные, и свои черти, и свои опущенные.

Блатные зэчки-воровайки – профессиональные преступницы существовали в женских колониях также, как и в мужских. Однако их положение в лагере сильно отличалось от положения блатных в мужских лагерях. В мужских колониях блатным нельзя выполнять общественную работу и вообще работать, это для них считается унизительным. Профессиональный преступник по понятиям работать не может. У женщин же по отношению к труду позиция была всегда более нейтральная.

Сейчас, в отличие от советских времен, воровки особым уважением не пользуются, скорее наоборот, некоторые бывшие женщины заключенные вспоминают, что в их колониях воровок не очень любили и считали, что они могли украсть у своих.

К активистам же в советских тюрьмах могло быть двоякое отношение. Если мужские колонии до сих пор делятся на красные, где руководит администрация, и черные, где власть принадлежит блатным авторитетам, то в женских колониях такого не встречалось.

В мужской черной колонии активистов очень не любят, в женских же колониях работать на должностях особо зазорным не считалась, если только это не было связано со стукачеством или другим вредом, причиняемым коллективу зэчек.

Существовал и свой аналог «чертей» их называли «грибами». Грибы – это ступень в иерархии, чуть выше опущенных. Как правило, это были женщины, которые в прошлом бомжевали, много пили, или неопрятные сельские женщины с низким уровнем образования. Над теми женщинами, кто имел неряшливый внешний вид и забывал о чистоплотности, насмехались и всячески унижали.

В женских зонах СССР мыло было ценной валютой, наравне с сигаретами и чаем.

«Горохами» называли самых младших, молодняк. Грибов и горохов использовали по мере возможности в разных ситуациях по-разному. Они занимались какой-то вспомогательной работой, обслуживали, например, убирали, мыли и чистили туалеты и так далее. За это они получали защиту, сигареты, кофе и чай, а в некоторых колонии за это их могли просто не бить.

Были в советских женских колониях и опущенные. Например, к категории опущенных относили тех, кто на воле занимался оральным и анальным сексом. Если неопытная первоходка имела глупость разболтать сокамернице этот факт своей биографии, то ей было обеспечено брезгливое отношение и полный бойкот. Ее не пускали за один стол с собой, не делились присланными с воли продуктами и всячески избегали.

Но по-настоящему отверженными в женских зонах становились детоубийцы, к ним относились также, как в мужских колониях к совратителям малолетних и насильникам. Они были самой низшей кастой, самыми презираемыми людьми.

Стоило зэчкам узнать, что с ними в камере находится женщина, которая убила или пыталась убить ребенка, ее жизнь превращалась в кошмар.

Убивали в женских зонах крайне редко, но цепь изощрённых издевательств, избиений и унижений была способна довести детоубийцу до попытки наложить на себя руки.

К детоубийцам и в современных женских зонах, по-прежнему, отношение самое негативное.

Обряд «опускания» в женских тюрьмах тоже имел место. Такую женщину, сговорившись заранее, ловили всей камерой, прижав в углу, который плохо просматривается из глазка, затыкали рот и брили налысо. Поскольку та вырывалась, то голова у нее оказывалась в порезах. Даже если надзиратели замечали возню в камере и пресекали расправу, на голове у женщины все равно оставалась одна или две дорожки. В некоторых зонах, после того, как виновную побрили, все обитательницы камеры по очереди справляли на нее малую нужду. От лагеря к лагерю этот ритуал сильно различался.

Иногда зэчки устраивали сокамернице изощренные издевательства, макали головой в унитаз, или обмакивали туда зубную щетку, после чего заставляли чистить ею зубы.

Однако статус опущенной в женских колониях никак не был связан с гомосексуальностью.

Лесбийские отношения

Гомосексуальные связи в женских зонах и тюрьмах, в отличие от мужских тюрем и лагерей, никогда не считались чем-то, что роняет достоинство одной из зэчек. В мужской колонии гомосексуальность это самая тяжкая провинность, заключенные вступающие в интимную связь в пассивной роли, это люди даже не второго, а пятого сорта. Их всячески игнорируют, с ними нельзя есть, пить, делить с ними что-либо.

В женской колонии такого нет, жаждущие близости одинокие женщины создают пары и окружающие к этому относятся вполне нейтрально.

Лесбийские пары в местах лишения свободы бывают двух видов.

Одна категория называется «половинки». В такой категории обе девушки выглядят и ведут себя вполне по-женски, зачастую это первоходки, которым просто стало одиноко и захотелось тепла и близости. Эти отношения больше напоминают дружбу с романтическим подтекстом.

Вторая категория отношений возникает между так называемыми «коблом» и «ковырялкой». Коблом называют зечку, которая практически лишилась женских черт, и голосом, и манерами, и фигурой она похожа на мужчину, да так, что иной раз и не отличишь. Такие коблы, оказавшись в камере, начинают искать себе пару. Завоевав партнершу, они ведут себя вполне по-мужски, защищают свою подружку, ревнуют ее, стараются баловать, а иногда и демонстрируют настоящий деспотизм.

Естественно, что и роли у таких парочек строго распределены. Проблема кобла достать или купить чай, какие-то продукты, а вот ее подружка, которую называют ковырялкой, должна все это приготовить и накрыть на стол.

Интимные отношения в женских колониях происходит по обоюдному согласию. Лесбийские пары бывают очень прочными, иногда такие отношения длятся весь период заключения, а случается, что и сохраняются после освобождения.

Какой жаргон используют русские женщины-зэчки

Жизнь заключенных в российских лагерях женщин всегда сильно отличалась от законов существования мужчин-зэков. Самые большие различия можно наблюдать в плане межличностного общения. В мужской зоне «опущенные», или пассивные гомосексуалисты, становятся париями, к которым никто даже не смеет прикоснуться.

В женских тюрьмах «ковырялки», или лесбиянки, — обычное явление. Приверженки однополой любви являются вполне уважаемыми членами тюремного сообщества. Есть на женской зоне и свои особенные выражения, которые не используются в тюрьмах, где содержатся только мужчины.

«Параша». Она же «старушка»

Отхожее место в любой тюрьме никогда не называется «туалетом». Еще в дореволюционной России арестанты обоих полов использовали заменяющие это понятие жаргонные выражения. Даже политические заключенные — в массе своей высокообразованные дамы, а порой и наследницы аристократических фамилий — применяли именно их. Бадью для сбора нечистот  именовали «парашей» или «старушкой». Эти жаргонизмы в ходу и в мужских тюрьмах.

«Рублевые»

В женской тюрьме есть категория заключенных, которые попадают в сексуальное рабство к надзирателям и другим представителям лагерной администрации («кумовьями»). Зэчки называют их «рублевыми». Это понятие пришло еще из сталинского ГУЛАГа. За свои услуги сексуальные рабыни получают определенные привилегии: могут не выполнять общие работы, получают дополнительное питание и пр.

Не все «рублевые» одинаковы. В 20—50 годы на Соловках существовала целая классификация привилегированных узниц: «полурублевые», «15-копеечные» (или «пятиалтынные») и собственно «рублевые». В зависимости от ранга женщина получала разные послабления и «бонусы». Если же зэчкаотказывалась вступать в сексуальный контакт с «кумом», она была обречена на постоянные жестокие притеснения.

«Мамки»

«Мамками» в женских тюрьмах называли женщин, либо уже заехавших с воли беременными, либо зачавших непосредственно в заключении. Во втором случае зэчки беременели с выгодой: условия содержания женщин «с животом» были гораздо легче, чем у остальном массы заключенных.

«Старшие»

Любая вновь поступившая на зону осужденная в первую очередь сталкивается со «старшей». Так называют главную в отряде (или камере) зэчку, которая отвечает за порядок. От «старших» многое зависит. Они могут «стучать» администрации на неблагонадежных или излишне конфликтных товарок, а иногда и своими силами наводить порядок. Начальство тюрьмы обычно сквозь пальцы смотрит на произвол «старших», потому что те помогают держать заключенных в ежовых рукавицах.

«Семейницы»

В женских колониях очень распространены так называемые «семьи». Они представляют собой небольшие группы женщин, которые совместно ведут нехитрое хозяйство и оказывают друг другу всяческую поддержку. «Семья» может состоять из двух и более человек. Причем, между ними не всегда существуют сексуальные отношения. «Семья» образуется для того, чтобы облегчить существование ее членов. Жизнь в заключении сурова, а вместе выживать гораздо легче.

«Коблы» и «ковырялки»

В некоторых случаях «семьи» образуют лесбийские пары: «коблы» (активные) и «ковырялки» (пассивные лесбиянки). Последних еще называют «курочками». Принято считать, что лесбийские отношения — норма женских тюрем. Это не совсем так. Чаще всего заводят себе партнершу женщины, «мотающие» долгий срок и уже имевшие лесбийский опыт до заключения.

«Колхозницы» и «бычкососки»

Низшую категорию заключенных составляют «колхозницы» — забитые и глупые зэчки. Сюда же можно отнести и «бычкососок». Так называют слабовольных, опустившихся сиделиц, которые не брезгуют подбирать окурки за другими.

При всей грубости лексикона и жесткости градации заключенных жизнь в женских колониях проще и сноснее, чем в мужских. У женщин меньше агрессии, реже случаются жестокие конфликты с членовредительством, зачастую даже налагается запрет на использование в разговорах тюремной «фени». За соблюдением этого правила следит старшая по отряду.

«Накраситься в колонии — это пускай маленький, но вызов». Антропология женской зоны

За что и почему сидят женщины

Криминальное поведение — это социальный конструкт, который складывается в определенной историко-культурной среде. Общество в большей степени нормализует мужскую преступность, чем женскую. Женщин-заключенных примерно раз в пять меньше, чем мужчин. Конечно, и то, и другое выглядит как нечто нарушающее социальный порядок. Я делаю руками кавычки, потому что для мужчины это все равно выглядит как продолжение маскулинного, отчасти жестокого и агрессивного начала. А женщине в патриархатных режимах приписываются слабость, мягкость, податливость. Понятно, что это все стереотипы, но они реально влияют на общество.

У женщин-заключенных не обязательно неблагополучные родители, но могут быть особые ситуации, связанные с алкоголем, наркотиками, разводом, новым сожительством матери или отца. Так или иначе прослеживается акцент на отношения с матерью — они могут быть очень сложными.

Cейчас в основном женщины сидят за наркотики. Нам рассказывали истории про так называемые контрольные закупки. Это распространенный способ выйти из сложной ситуации, используя силовые органы. Много преступлений связаны с домашним насилием. Очень часто это ответ на насилие со стороны мужчины: отца, отчима, сожителя, партнера, мужа. Нам часто рассказывали о событиях в школе, которые становились резким поворотом в жизни женщин. Как правило, это связано с насилием, иногда изнасилованием, какой-то несправедливостью. В итоге обстоятельства складывались таким образом, что человек не мог им противостоять и совершал преступление. Ситуаций с намеренной агрессией, желанием навести кому-нибудь увечья мы не встречали.

В последнее время участились случаи экономических преступлений. После протестных событий — выступлений, митингов, задержаний — палитра преступлений и наказаний расширилась, мы знаем о случаях задержания и сроках за участие в протестных акциях. Я ни в коем случае не берусь судить или интерпретировать вопросы, связанные с законностью или незаконностью подобных задержаний и сроков. Просто отмечаю, что это новый феномен для России. История с Pussy Riot дала толчок к особому вниманию к случаям протестного активизма, особенно — женского. Ну и конечно — к условиям содержания женщин в колониях и особым режимам и повседневной жизни женщины на грани физического выживания и психологического прессинга. Правда, на мой взгляд, кардинальных изменений в колониях после этого не произошло. Разве что год-полтора назад было масштабное судебное разбирательство с верхушкой ФСИН по поводу коррупции и злоупотреблений. Если в системе и происходят какие-то изменения, то они носят политический характер.

Тело осужденной. Медицина, акушерство, гигиена

В кодексах и в практике, регулирующих содержание в СИЗО и колониях, отсутствует понимание различий женского и мужского. С одной стороны, женщина, попавшая в заключение, в общественном мнении подвергается большей стигматизации — как преступившая не только закон, но нарушившая «естественный» порядок женского предназначения. С другой стороны, в рамках системы наказания ей отказано в реализации ее «женскости», когда ее тело, физиология, особые практики оказываются совершенно незначимыми, скорее наоборот, служат своего рода дополнительным механизмом унижения и наказания за «двойное» преступление. Содержание женщины ничем не отличается от содержания мужчины. По крайней мере нигде не прописаны правила, учитывающие особенности женской физиологии. Пол преступника не важен.

Медицина в колониях крайне низкого уровня. Самая большая проблема — это зубы. Нам женщины рассказывали, что они узнавали друг друга на улице, не имея совместного тюремного опыта, потому что таких плохих зубов у обычных людей просто не бывает. Если зубы болят, их очень редко начинают лечить. Обычно их рвут.

Гинекология воспринимается как дополнительное наказание женщин, как напоминание о том, насколько она недостойная женщина. Помощь очень плохая. Женщин доводят до крайнего состояния, когда уже нужна госпитализация. Врачи работают в лучших традициях советской гинекологии, когда определенные манипуляции с женским телом могут использоваться и восприниматься как особое наказание за «удовольствие». Это репрессивная медицина.

Наркозависимость лечат просто отказом. Для человека, который хочет от нее избавиться, там подходящие условия — полная изоляция. Это, конечно, жуткие ломки, но нам женщины говорили, что в избавлении от зависимости заключается единственный плюс заключения, как бы странно это ни звучало. Конечно, наркотики в колониях можно купить, но они доступны не для всех. Это вопрос денег, связей, отношений с администрацией и места в иерархии.

Никакой медицинской тайны там не соблюдается. Если у заключенной ВИЧ или туберкулез, об этом наверняка все знают. Например, ВИЧ-положительных должны перевозить отдельно. Небольшая ВИЧ-фобия там есть, потому что люди оторваны от актуальной медицинской информации. Определенные страхи существуют.

Нам рассказывали истории, когда женщины рожали в колонии. Для беременных предусмотрены специальные отсеки или бараки. После родов они недолго проводят время с детьми, а потом младенцы находятся отдельно. Я знаю, что это очень тяжелая и травматичная ситуация для женщин, потому что времени на то, чтобы побыть с ребенком выделяется не очень много. Дети могут быть желаемыми, но иногда наоборот — некоторые беременеют специально, чтобы получить послабления режима.

В магазине колонии продаются прокладки, и женщина сама должна их покупать. Это тоже ценный ресурс. Их меняют на что-то, иногда используют вместо них подручные средства. Самое сильное издевательство — когда из-за менструации пачкается постельное белье, а женщины обязаны его стирать сами. Часто это невыносимо сложно. Интересно, что в тюрьмах постельное белье обязательно должно быть белое, поэтому пятна сразу бросаются в глаза.

Помыться в колонии невероятно сложно. Есть душ, в который пускают раз в неделю. Есть еще помывочные, в которых можно заодно и постирать. Для этого установлены определенные графики. Самыми ущемленными оказываются «грибы», то есть бедные, у кого нет родственников, денег, и которые вынуждены помогать другим, более статусным женщинам — стирать, убирать, помогать им готовить. Конечно, «грибам» остается меньше всего времени на личную гигиену. Это оказывается фактически невозможным. Как правило, право на эксклюзивное пользование той же помывочной имеют бригадиры.

«Грибы», «шерсть», «горохи». Иерархия женской зоны

«Грибы» — это самая низшая ступень в иерархии. Это, как правило, те, кто давно сидят, не греются, бомжевали в прошлом, много пили — или сельские женщины с низким уровнем образования.

В женских колониях есть «блатные», которыми могут быть дневальные и бригадиры. Это люди, которые каким-то образом связаны с начальством или имеют в его глазах определенный вес. Поэтому у них есть привилегии.

Весь ужас даже не в том, что ты попадаешь в ситуацию полной изоляции, потому что женщин практически никто не навещает. Главное, что ты никогда не можешь побыть в одиночестве, тишине, сама с собой. У тебя нет ни времени, ни возможности. Ни внутреннего, ни внешнего пространства. Например, спальное место. От места в иерархии зависит, где человек спит. Женщины умудрялись делать что-то вроде комнаток — ставили четыре двухэтажных кровати и занавешивали их простынями, изолируя их от других. Хотя нельзя занавешивать кровати простынями, они это делают на какое-то время. Самые престижные места — у стенки и в углу. Хотя бы с одной стороны ты оказываешься изолирована от кого-то другого и можешь просто отвернуться к стенке и никого не видеть.

«Шерсть» — это те, кто «греются». Те, кому делают передачки богатые родственники или какие-то друзья, подруги, «спонсоры». Часто бывает, что богатые родственники покупают оборудование для колонии. У «шерсти» есть ресурс.

«Активисты» — это те, кто зарабатывают на УДО. К ним может быть двоякое отношение. Если мужские колонии делятся на красные (где руководит администрация) и черные (где власть принадлежит блатным авторитетам), то в женских колониях такого мы не встретили, как и ярко выраженной системы понятий. В мужской черной колонии активистов очень не любят, потому что идти на УДО — не по «понятиям». Нельзя выполнять общественную работу и вообще работать. Это унизительно для них. Настоящий вор этого делать не может. У женщин все-таки более нейтральная позиция по отношению к этому.

«Горохи» — это самые младшие, молодняк.

«Грибов» и «горохов» используют по мере возможности. В разных ситуациях по-разному. Они занимаются какой-то вспомогательной работой, обслуживают, например, убирают, моют, чистят туалеты и так далее. За это они получают защиту, вещи вроде сигарет, кофе и чая, а еще их могут просто не бить.

Очень сильно осуждается убийство ребенка. Среди наших информанток встретилась одна такая история. Эта женщина была крайне замкнута. Она просто выбрала для себя такую позицию: ни с кем не общалась, не вступала в коалиции, вела себя максимально отчужденно. Там была ситуация достаточно сложная. Мы никогда не вставали в позицию оправдания или осуждения, не выясняли, насколько приговор справедливый. Тем не менее с этой женщиной создавалось ощущение, что она выгородила своего сожителя. Это было непреднамеренное убийство.

Любовь и секс в тюрьме

В женских колониях гомосексуальность в целом в меньшей степени стигматизирована, чем в мужской. В мужской к такому относятся как к серьезному преступлению, поскольку это нарушение главного принципа патриархата. Женщинам общественное мнение всегда позволяло гомосексуальность. Это стереотипно рассматривалось как что-то несерьезное и временное. Это представление нашло отражение в тюремной жизни. В мужской колонии гомосексуальность — это самая тяжелая стигма. Заключенные, вступающие в интимную связь, это люди даже не второго, а пятого сорта. Их игнорируют, с ними нельзя есть, пить, делить что-то. В женской колонии такого нет.

Еще одна отличительная черта женской колонии — это очень интенсивное общение, невероятное просто. Это почти единственная практика, доступная им, они больше ничего не делают. Мужчины еще не все работают, а женщины работают и разговаривают. К тому же все на виду. По формальным законам это запрещено, но о любовных историях знают практически все, включая администрацию. Часто сотрудники манипулируют этим.

Гомосексуальность бывает ситуативной, а может быть более серьезной, когда женщина еще до колонии идентицифирует себя как лесбиянка. Ситуативная появляется в силу одиночества и изолированности. Девочки, которые выглядят как мальчики, очень ценятся в колонии. Чтобы завоевать статус, избежать издевательств или иметь возможность греться, некоторые из них начинают вести себя нарочито маскулинно. Нам рассказывали о разбирательстве, когда такую женщину выводили на чистую воду, устанавливая ее биографию. С одной стороны, это немного смешно, но с другой — это значимый момент идентичности. Искренность — одно из самых ценных качеств там. Если человек врет о прошлом, ему и в мужском, и в женском пространстве будет тяжко.

Часто женщины создают псевдосемейные пары, в основном, по двое. При этом они необязательно будут состоять в романтических отношениях. Тут вопрос не в этом. Это ситуация вынужденного сожительства людей с разными характерами и биографиями. В любом случае, даже если нет секса и романтических чувств, людям нужна эмоциональная связь, иначе пары не получится. Колония — это очень агрессивная среда, поэтому иметь какую-то поддержку просто необходимо. Кроме того, «семейницы» делятся друг с другом передачами. Если одна из них раньше освободится, она будет делать передачки для подруги. Это форма защиты и устройства быта, ну и, может быть, определенная склонность женщины к совместному проживанию. Человеку нужно с кем-то поспорить, на кого-то поворчать, рассказать кому-то, как дела на работе, попросить оставить сигарету, выпить вместе кофе. Это внесение смысла в существование: когда ты живешь не только для себя, но и кому-то помогаешь.

Иногда женщины используют сексуальное насилие для демонстрации власти и унижения, но это не так распространено, как в мужской колонии. Чаще, для того, чтобы поставить человека на место, практикуется не сексуальное насилие, а физическое. Там тоже очень много разборок, драк, даже внутри семей и пар.

Романы заключенных с сотрудниками колонии воспринимаются как геройство, но здесь нужно понимать, что мы находимся в пространстве их нарративов и понимания того, что с ними произошло. Например, истории с мужчинами, работающими в колонии, могут оцениваться по-разному.

Отношение к такому роману как к геройству, даже если женщина испытывала унижение, может быть желанием нормализовать свою историю. Такая близость не может считаться полностью добровольной, потому что сотрудник колонии очевидно обладает большей властью, чем женщина-заключенная. Но истории с женщинами-охранницами — это больше про победу, восстановление справедливости. Особенно когда охранница начинает о заключенной заботиться, либо помогать. Но и тут есть свои нюансы, потому что это может быть история о предательстве и эксплуатации. Близость — это ресурс, увы.

В тюрьме, колонии, в несвободе все существующие в свободном обществе системы отношений и механизмы власти доводятся как бы до крайности, выглядят ярче и выпуклее. Наши повседневные желания понимания, разделенности, смысла, близости, справедливости работают и в рамках закрытого института. И там, и там мы можем наблюдать искренность, меркантильность, борьбу за власть и ресурсы и так далее.

Администрация, труд и протест. Почему женщины возвращаются в колонию

В женских колониях реже конфликтуют с администрацией, чем в мужских и малолетках. Не потому, что женщина более лояльна и спокойна, а потому что в жизни их приучили к терпению, выносливости, и, как это ни грустно, к подчинению. Несмотря на то, что было много историй активистских, женщины, попавшие в ситуацию такого подавления, стигмы и изоляции, сложно адаптируются — не все способны сопротивляться. Хотя были какие-то попытки через авторитетов и блатных работать с администрацией. Конфликты решались не через забастовки, а через разговоры.

В том числе из-за этого женщины работают по 12 часов. Кроме того, если женщине говорят, что от качества ее работы зависит возможность уйти по УДО или получить дополнительное свидание с родственниками, она будет работать. На это влияет еще и отсутствие воровского закона, в котором работа считается унижением. Женщинам, наоборот, работа помогает отвлечься, помогает справиться с медленно текущим временем. Но она действительно невероятно сложная. Заключенные шьют ватники, одежду, шинели для воинских частей, хозчастей, для тех же колоний. Производство вредное, поэтому работа плохо сказывается на легких и сильно портит здоровье. Если выработку не делаешь, тебя штрафуют. Кому-то удается, кому-то нет.

Еще один способ социализации — это косметика. Накраситься в колонии — это пускай маленький, но вызов. В любой закрытой системе всегда ищут ходы для символического протеста: можно фуражку на затылок сдвинуть, одну пуговичку не застегнуть. При приближении дембеля человек тихонечко начинает позволять себе вольности. При этом одежда, внешний вид в тюрьме — это как раз один из самых главных методов дисциплинации тела. Оно должно быть закрыто и выглядеть так, как надо в рамках этого заведения. Все должны быть похожи друг для друга. Хорошо выглядеть нужно, чтобы напомнить себе о свободной жизни. Чтобы забыть хотя бы на секунду, что они сидят.

Есть разные техники нейтрализации, которые могут помочь совладать с прошлым. Это отказ от ответственности, например, когда говорят: общество во всем виновато; отрицание наличия ущерба, отрицание наличия жертвы; осуждение тех, кто судит; обращение к более высоким авторитетам. Эти техники нужны для того, чтобы оправдать себя и объяснить, почему с человеком это случилось. Осужденные стремятся нормализовать свою ситуацию и таким образом выйти — хотя бы иллюзорно — из стигмы, позиции исключения. Если система защиты не выстраивается, то человек просто превращается в овощ, ни на что не реагирует, перестает заботиться о себе, молчит. В конечном счете это может закончиться серьезной психической проблемой или даже суицидом.

Отсутствие нормальной системы адаптации и ресоциализации приводит к тому, что человеку сложно трудоустроиться, финансово обеспечить себя, получить жилье. Часто женщины выходят и оказываются на улице, потому что семья их выписала, мужья развелись, детей отдали в детский дом и так далее. У них нет материальной базы, чтобы продержаться и выжить. Кроме того, на них давит отношение общества: на работу берут неохотно, есть запрет на целый ряд профессий. Конечно же, на адаптацию влияет семья. Женщины чаще дожидаются своих мужчин из заключения, а мужья, как правило, находят новые семьи. В итоге человек попадает в обстоятельства, в которых ему негде жить, нечего есть, но в то же время у него есть определенные способности и опыт, который как бы подсказывает «слушай, ну вообще не проблема, сейчас за час у тебя будет десять тысяч, давай мы это решим, и ты остановишься». Вся система ориентирована на то, чтобы люди возвращались в колонию.

Елена Омельченко — доктор социологических наук, преподаватель НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, автор нескольких исследований, посвященных российским колониям, научный редактор коллективной монографии «До и после тюрьмы. Женские истории». Одну из этих историй можно прочитать на «Медиазоне».

«Ждули» и «любимки». Зачем девушки знакомятся с заключенными

«Мы познакомились чуть больше семи месяцев назад, во «ВКонтакте» и уже полгода встречаемся: он просто добавился ко мне в друзья, и мы начали общаться. Спустя месяц признался, что находится в колонии. Целый день я не могла понять, стоит ли мне продолжать с ним отношения. Но потом поняла, что хочу попробовать», – рассказывает свою историю Анна (имя изменено по просьбе героини).

Она – одна из тех женщин, которых принято называть «ждули», «зэкули», «заочницы» или «любимки». Женщины, которые ждут своих мужчин из мест лишения свободы, часто перенимают тюремный жаргон и даже начинают жить по распорядку колонии. Они знакомятся с заключенными в социальных сетях, на обычных или специализированных сайтах знакомств и начинают романы по переписке с нечастыми короткими или длительными свиданиями. Несмотря на то что форумы заполнены сообщениями обманутых «заочниц», у которых возлюбленные вымогали деньги, а потом пропадали, женщины продолжают верить, что их отношения – особенные.

Незапланированное знакомство

Анна не планировала встречаться с заключенным. На момент знакомства с Сергеем (имя изменено по просьбе героини материала) у неё был молодой человек, но отношения с ним не складывались. «Когда я узнала, что он находится в колонии, и услышала, за что его осудили, мне стало страшно. Я долго думала, смогу ли я быть с таким человеком? Он на меня не давил и ждал, когда я сама приму решение. Сейчас я понимаю, что он раскаивается и жалеет, что совершил такой ужасный поступок», – говорит Анна. Она знает, по какой статье осудили её молодого человека, но не хочет говорить об этом публично.

Можайская женская исправительная колония №5

Анна работает и одновременно готовится к государственным экзаменам в университете. На свидания она пока ездить не может, потому что Сергей отбывает наказание в двух тысячах километров от Москвы. Первая встреча у них запланирована на лето. «Я читала истории женщин, которых обманывали заключенные. Знаю, что это может произойти и со мной. Я довольно ревнивая, поэтому иногда аккуратно интересуюсь, не изменяет ли он мне. Он, конечно, отрицает и говорит, что у него никого, кроме меня, нет. Но я все равно боюсь, что в какой-то момент пойму, что я не единственная его девушка. Несмотря на это, я ему верю», – делится своими мыслями и ощущениями Анна.

О том, что она встречается с заключенным, она практически никому не рассказывает, знает об этом только самая близкая подруга. Родителям Анна рассказать пока боится: её отец – федеральный судья, и он точно будет против таких отношений. Девушка понимает, что отношения с заключенным – это не только отсутствие встреч и личного общения, но и необходимость постоянно поддерживать своего избранника как психологически, так и материально. Сергей ничего не просит, но Анна тем не менее часто переводит ему деньги.

«Ему там очень сложно, часто бывает нужна психологическая поддержка. Я всегда стараюсь такую поддержку оказывать. Но иногда общение бывает настолько тяжелым, что я сама психологически устаю, и потом мне нужно несколько дней, чтобы прийти в себя. Все парни-заключенные очень глубоко чувствуют, способны сопереживать, даже несмотря на то, что находятся далеко. Это меня и привлекло в моем парне. Он ведь еще добрый, романтичный, достаточно вежливый и всегда меня понимает», – рассказывает Анна.

Меня никто не уважает только потому, что я жена зэка

Несмотря на то что у Анны есть высшее образование, а её молодой человек хочет учиться после того, как освободится, в обществе их пару долгое время не будут принимать, говорит девушка и уточняет, что готова к этому. Стигматизация семей осужденных – одна из основных проблем, пишет в своей статье «Очеловечивание тюремной зоны: срок и (взаимо-) помощь родственниц осужденных» Гюзель Сабирова.

Белореченская воспитательная колония

«Меня никто не уважает только потому, что я жена зэка. То есть людям неважно, есть у меня высшее образование или нет, кем я работаю, какие у меня взгляды на жизнь, чего я хочу добиться. Никого не волнует порядочная я женщина или нет, хорошо ли я воспитываю своих детей. Я просто человек третьего сорта, потому что я жена зэка. Но сама-то я никого не убивала. Я виновата только в том, что не бросила своего мужа или любимого человека», – пишет на одном из тематических форумов Люда.

24 часа на связи

Стигматизации семей осужденных способствует и то обстоятельство, что все истории, за редким исключением, заканчиваются одинаково. Счастливый финал в романах по переписке с заключенным скорее исключение. «Из десяти моих знакомых, которые встречались с заключенными, отношения сохранить удалось только в двух случаях. Основная причина – общие дети. Как я поняла, многие заключенные со временем привыкают к женщинам и пытаться найти свою выгоду в этих отношениях», – говорит Евгения.

Она тоже познакомилась с заключенным во «ВКонтакте», потом они стали созваниваться и обмениваться СМС-сообщениями. «Мы могли говорить сутками, даже телефон иногда разряжался. Потом он предложил встретиться, а через пару месяцев мы расписались и стали встречаться чаще», – рассказывает Евгения.

Я вроде бы взрослая тетенька, а влюбилась как девочка

В таких отношениях она находилась более четырёх лет. По словам Евгении, за это время мужчина, которого она ждала, сильно изменился: перестал уделять ей внимание, перестал заботиться, но при этом требований у него становилось всё больше. Позже от знакомого она узнала, что ее молодой человек параллельно встречается с другой. Евгения решила развестись: «Насколько я знаю, сейчас он живет с этой… Они расписались через два месяца после того, как он освободился».

Усть-Лабинская женская исправительная колония

Несмотря ни на что, женщины уверены, что такие отношения могут привести к крепкому союзу. «Я вроде бы уже взрослая тетенька, а влюбилась как девочка. Я понимаю, что исход может быть любым, но верю, что у нас все получится», – говорит Светлана (имя изменено по просьбе героини). Светлана – мать четверых детей, в том числе одного с инвалидностью. Она познакомилась с Андреем (имя изменено по просьбе героини) около года назад на сайте знакомств. В тот момент Светлана еще была замужем, но отношения с супругом не складывались, она решила развестись. В течение нескольких месяцев новый знакомый скрывал, что находится в колонии. Светлана начала подозревать, что Андрей что-то скрывает, только когда перевела ему довольно крупную сумму денег: якобы возникли проблемы на работе, потребовалось определенная сумма денег, чтобы откупиться. Сразу после этого Андрей пропал, а женщине начали поступать звонки с незнакомых номеров. Оказалось, что звонил сокамерник Андрея. Он пытался убедить Светлану в том, что для ее возлюбленного отношения с девушками – это бизнес, что он общается с несколькими женщинами одновременно. В итоге Светлана передала знакомому выписку со своего банковского счета: было очевидно, что деньги на карточку заключенному она переводила уже не раз.

Я многого в этой истории не понимаю, но все равно ему верю

«Практически сразу я об этом поступке пожалела, потому что считаю, что поступила подло. Через какое-то время позвонил другой заключенный, и через него мы связались с моим любимым. Я извинилась, он вроде бы меня простил, но я до сих пор не могу избавиться от мысли, что я предала его», – говорит Светлана. Они продолжили общаться, несколько раз Светлана даже приезжала к Андрею на короткие свидания и продолжала отправлять деньги. Через некоторое время выяснилось, что возлюбленный Светланы женат, хотя он уверял ее, что развелся, как только оказался в колонии. «Я многого в этой истории не понимаю, но все равно ему почему-то верю. Я познакомилась с его женой. Она говорит, что подаст документы на развод, как только у нее появится время. Но в итоге никаких действий в этом направлении предпринято не было. Насколько я понимаю, разводиться никто из них не торопится. Я уже не раз была замужем, поэтому тоже никуда не тороплюсь», – добавляет Светлана.

Мужская исправительная колония

Она до сих пор не знает точно, за что осудили Андрея, потому что каждый, кому она задавала этот вопрос, предлагал ей новую версию. Единственное, что их объединяло, – убийство. По словам жены, возлюбленный Светланы – невинно осужденный, случайно оказавшийся в компании вспыльчивых знакомых. Они якобы и убили женщину, а Андрей, наоборот, хотел за нее заступиться. «Я знаю, что в нашей истории много вранья, но меня к этому человеку тянет. Он остроумный, интересный, начитанный, грамотный. За то время, что мы вместе, он рассказал мне много того, о чем я раньше не знала. Мне почему-то редко встречались в жизни мужчины, которые были бы умнее меня, а он умнее. И меня это притягивает. Мы много общаемся, и сейчас он для меня самый родной человек. Мы любим одни и те же книжки, смотрим одинаковые фильмы», – рассказывает Светлана.

Иногда люди с тюремными прошлым бывают более человечными, чем те, кто находится на воле

Андрей заочно знаком со всеми детьми Светланы, а младшую дочку даже видел во время одного из свиданий. О том, что Андрей находится в колонии, дети не знают. Светлана сказала им, что познакомилась с мужчиной из другого города, а приехать он пока не может. «Я понимаю, что из этой истории может ничего не получиться, но мне не страшно. Иногда люди с тюремными прошлым бывают более человечными, чем те, кто находятся на воле. Я, конечно, читала истории обманутых женщин на форумах. Не могу сказать, что меня это совсем не смущало. Просто у меня уже есть жизненный опыт. Никто от измены не застрахован. Всё зависит от человека, а не от того, где он он находится», – добавляет Светлана.

Благородный арестант или аутсайдер

Психотерапевт Гузель Махортова. Фото из личного архива

Психотерапевт, кандидат психологических наук Гузель Махортова считает, что отношения с заключенным построить сложно, прежде всего потому что у такого мужчины сформировано определенное видение мира. «Внутри него происходит серьезный конфликт: с одной стороны, он хочет жить по законам и нормам общества, а с другой стороны, он изгой и аутсайдер», – объясняет Махортова. Психологические портреты женщин, которые знакомятся с заключенными выглядят примерно одинаково: «Обычно это травматики, которые, ввязываясь в такие отношения, отыгрывают травмы, полученные в детстве. Это женщины, которые испытывали насилие в семье, росли в неполных семьях или находились в абьюзивных отношениях. В их бессознательном заложен сценарий, который либо не предполагает наличия мужчины рядом, либо предупреждает, что находиться рядом с мужчиной опасно». Женщинам, пережившим насилие в отношениях, сложно строить их с реальным мужчиной снова, поэтому они ищут виртуальные отношения. Виртуальные отношения с заключенным – отдельный тип отношений, когда объект привязанности идеализируется. Идеализация заключенного связана с часто встречающимся в литературе образом благородного арестанта, а также с наследием ГУЛАГа: тюрьма в СССР была неотъемлемым элементом жизни и культуры, и совсем не обязательно отрицательным.

По словам Махортовой, в отношениях с осужденным происходит подмена понятий: женщина вроде бы находится в отношениях с мужчиной и получает от него тепло и заботу, но при этом не живет с ним, таким образом решая проблему страха перед мужчиной. ​Отношения с заключенными, особенно если женщина сначала не знала о том, что ее возлюбленный находится в колонии, строятся по так называемой модели треугольника Карпмана, говорит психотерапевт. Эта модель описывает три привычные психологические роли: один персонаж играет роль жертвы; другой, оказывающий давление на жертву, – преследователь и спасатель, который вмешивается в конфликт из желания, как кажется на первый взгляд, помочь слабому. Если женщина привыкла к «токсичным» отношениям, то она чаще всего готова взять на себя роль спасателя, оберегая сначала младших братьев или родителей, а потом детей. А то обстоятельство, что мужчина находится в местах лишения свободы, служит мотивом для активизации роли спасателя у женщины. Но, когда мужчина освобождается, он больше не хочет, чтобы его спасали. Тут и возникает конфликт.

Психолог Ольга Юрковская уточняет: женщин в заключённых привлекает их желание уделять всё свое свободное время возлюбленным. У них нет срочных дел или домашних забот, поэтому они готовы часто звонить девушкам и разговаривать с ними по несколько часов. «Однако прежде, чем заводить серьезные отношения с осужденным, нужно внимательно изучить приговор и поговорить с теми, кто пострадал от его действий. Скорее всего, в результате этого вы выясните, что человек вам встретился не столь благородный», – считает Юрковская.

В России высокий показатель доли заключенных на число населения. По информации ФСИН, в 2018 году в России было 467 тысяч заключенных. Согласно данным Международного центра тюремных исследований, на 100 тысяч жителей в России приходится 394 заключенных, это 17-й показатель в мире.

11 эрогенных зон женщины, о которых должен знать каждый мужчина

Гумозница

Часто в разговорной речи женщины с уголовным прошлом используют слова «кум», «наседка», «гумозница». Что это такое понять непосвящённому человеку трудно. На блатном жаргоне «гумозница» – это опустившаяся потаскуха. В простом обиходе последний термин применяется в отношении страхолюдин или бабёх с низкой социальной ответственностью, промышляющих в основном на вокзалах или подворотнях.

Обязанности гумозницы на зоне

В отличие от закрытых учреждений, предназначенных для содержания заключённых-мужчин, в женских тюрьмах гораздо больше разврата. Гумозницы занимаются на зоне тем же, что и на воле – удовлетворяют чужие сексуальные потребности.

«Коблы»: как они появились в женских зонах СССР

В женских тюрьмах и лагерях быт и человеческие взаимоотношения совершенно иные, нежели в мужских исправительных учреждениях. В камерах СИЗО всем заправляют старшие — заключенные, назначенные администрацией. На зонах же наибольшее влияние имеют активные лесбиянки. И ни для кого не секрет, что в женских колониях именно представительницы нетрадиционной сексуальной ориентации чаще всего устраивают потасовки.

Женщина, которая взяла на себя роль мужчины, на зоне называется кобёл. Она формально исполняет роль мужа. Как и на воле, в лагере для женщин на первом плане остается семья, поэтому на зонах зэчки преимущественно живут семьями и в переносном, и в прямом смысле. Активные лагерные лесбиянки всегда берут себе мужские имена, коротко стригутся, стараются говорить басом. Они даже внешне становятся похожими на мужчин: у них меняется походка, черты лица грубеют.

Кобёл берёт на себя роль защитника и добытчика (например, должна достать или купить какие-нибудь продукты), а обязанности домохозяйки выполняет пассивная лесбиянка, она готовит и накрывает на стол. Последним в местах лишения свободы часто делают татуировки с изображением либо русалки в короне, держащей в руках скрипку и смычок и плещущейся на волнах, либо спасающей тонущую в бурном море девушку. Подобные союзы обычно длятся на протяжении всего срока заключения, причем расставание пары не приветствуется.

Обусловлена эта связь не только сексуальными запросами, но и желанием, например, иметь моральную защиту. Никаких ухаживаний в таких парах нет. Всё сдержанно и сухо. Кстати, никто никого не насилует — всё происходит по обоюдному согласию. Как ни парадоксально, но самые крутые, кровавые разборки, иногда и со смертельным исходом, происходят именно в женских колониях постсоветского пространства и в основном из-за ревности кобл.

Если в мужских тюрьмах насилие обычно исходит от надзирателей, то в женских — насилие чаще идёт от сокамерниц, с молчаливого согласия администрации тюрем. Драки вспыхивают, как правило, по мелочам, причём они бывают куда более жёсткими, чем у мужчин, — в дело идут ногти, зубы и прочие атрибуты женской красоты. Женщины, видимо, так сильно увлекаются выяснением отношений между собой, что оказываются совершенно несплоченными перед общей бедой. Многие эксперты полагают, что истоки лагерных союзов лежат в колониях для малолетних преступниц, где девушки тоже нередко создают пары по принципу «муж-жена».

Коблы в тюрьме: как ими становятся?

Каждый день я наблюдала, как сокамерница превращалась в кобла. Те, кто видел фильмы с Халком, визуально могут представить мой рассказ о перевоплощении человека (женщины) в ЭТО.

Она называла себя Пантерой (тюремное погоняло-кличка изменена).

За два месяца до перевода меня в её камеру, мы впервые встретились с нею в тюремном отстойнике (комната ожидания для арестантов перед выездом в суд).

Высокая брюнетка с длинными смолянистыми волосами до пояса была броско одета в белое норковое манто. Своим цепким и въедающимся взглядом она смерила меня с ног до головы.

«Меня зовут Пантера, закрыли по 162. Назови себя!» — приказным тоном она познакомилась со мною.

Помимо неё в отстойнике было ещё пять арестанток, все были зажатыми и заискивающе поглядывали на Пантеру.

Я не спешила озвучивать себя и статью, так как уже не раз видела, что после объявления себя, большинство женщин начинали от меня шарахаться.

Игнорируя вопрос этой «дамочки в манто», я поинтересовалась у остальных женщин их статьями уголовного кодекса.

Краем глаза я заметила, что на лице Пантеры выразилось недовольство от моего игнора.

Когда все представились, я озвучила себя и свою «блатную статью в тюрьме» — 318 УК РФ.

Пантера изменилась в лице и сразу потеряла интерес к моей персоне. Остальные женщины, игнорируя анекдоты «Белого Манто», расспрашивали меня по делюге.

Пантера обиженно закурила сигарету, села на корточки, как мужик и между затяжками дыма, сплёвывала на пол себе под ноги.

Спустя два месяца меня перевели в её камеру на время, пока должны были отремонтировать камеру для некурящих первоходок.

Женщина, которая меня встречала в этой камере и являлась старшей по хате, уже никак не напоминала ту длинноволосую Пантеру в белом норковом манто.

Волосы были острижены коротко, джинсы обрезаны под шорты, мужская майка, под которой не было лифчика. Меня как-будто встретил полу-мужчина. В то время я ещё не знала о коблах.

На этом тюремном фото из интернета, кобёл очень похож на ту Пантеру, о которой я рассказываю. Она выглядела один в один.

В камере с этой Пантерой я пробыла только неделю. Но каждый день наблюдала, как она агрессировала и превращалась в кобла.

Её повадки, тон голоса, походка всё становилось похожим на мужское.

Однажды, когда Пантера зашла в туалет, дверь отворилась, и мы всей камерой увидели, что она писала стоя.

Психиатры-исследователи утверждают, что коблами в тюрьме становятся, в большинстве случаев, из среды лесбиянок. Но они не отрицают тот факт, что коблом может стать женщина спортсменка или та, которая постоянно занималась тяжёлым физическим трудом.

Если рассматривать случай с коблом Пантерой, то, она на воле была предпринимателем-цветоводом. Лично выращивала саженцы цветов в огромных теплицах. Иногда ей помогали её слабохарактерный муж (со слов Пантеры) и малолетняя дочь.

Когда Пантеру арестовали за разбой у конкурента, муж понял, что её раньше, чем через 6 лет не выпустят на свободу — он развёлся с Пантерой и женился сразу на её подружке-куме.

Возможно, помимо тяжёлого физического труда, психологический шок от предательства мужа толкнул Пантеру стать коблом?

Кум-наседка

Очень часто в камеры с подследственными или заключёнными подсаживают стукачей. Они должны расположить к себе человека, разговорить его и получить интересующую «кума» (оперативного работника колонии или тюрьмы) информацию. Таких подсадных принято называть «наседками».

Обязанности кум-наседки

Стукач или стукачка собирают интересующую кума информацию и доносят ему обо всём происходящем. За это они могут получить некоторые послабления условий содержания или получить шанс на УДО.

Жизнь в женской камере

В отличие от мужчин, у женщин-заключенных нет “авторитетов”, жить по “понятиям” для них не характерно. Организация отношений в камере строится скорее по принципу “дедовщины”, т.е. кто дольше отсидел, тот имеет больше преимуществ перед новичками.

Вот, например, схема распределения спального места. Помимо двухъярусных кроватей есть четыре отдельных, стоящих особняком. Этот наиболее привилегированный “участок” называют “поляна”. Спать там может, как правило, старшая по камере и доверенные ей лица или просто “старосиды”.

Остальные места распределяются также по старшинству: новоприбывшие располагаются у прохода или около туалета, женщины со “стажем” занимают более удобные кровати, как только они освобождаются. Новенькая должна довольствоваться тем, что останется.

В основном, заключенные нацелены на сохранение своего собственного минимального комфорта. На воле этот принцип также распространен, но в стесненном пространстве это проявляется острее.

Со временем приходит понимание, что в одиночку сложнее справиться с бытовыми неудобствами, и чтобы обрести хоть какую-то поддержку, женщины объединяются в “семейки”, группки по два-три человека.

Внутри “семейки” принято делиться продуктами и предметами первой необходимости. Бывали случаи, когда женщинам приходилось консолидироваться, дабы добиться улучшения общих для всех условий содержания, вытребовать определенных поблажек. Малыми разрозненными силами такого достичь практически невозможно.

К слову, в женских тюрьмах ситуация с туберкулёзом намного лучше контролируется и заразиться им меньше вероятности, чем в мужском заключении.

Ей приказывают собрать свои многочисленные вещи, а также только что полученные с воли, и со всем этим тяжёлым скарбом, общим весом около 50 кг. она начинает переходить из камеры в камеру, с этажа на этаж.

Другим способом надавить на заключенную является наказание сокамерниц. Реакция многих, с учетом разного возраста и положения, бывает непредсказуема.

На сотрудничество идут в основном из-за поблажек со стороны режима, из-за необходимости в каких-либо вещах, а также из страха. Полученные от “стукачей” сведения используются в деле нужной заключённой, при этом источник информации не разглашается. Представить подобное у мужчин не представляется возможным.

У мужчин-заключённых жизнь вертится вокруг того или иного “авторитета”, благодаря чему коллектив становится сплоченным, и администрации приходится с этим считаться. “Авторитету” ничего не стоит воспользоваться тюремной почтой (“дорогой”), чтобы всколыхнуть или утихомирить все камеры.

Подобной координации в коллективе женщин нет, а значит, любая по отдельности — легкая добыча для манипуляций оперативников.

Как будто главное в этом естественном моменте жизни не святая святых — рождение ребенка, пусть даже оступившейся женщиной, а моральная сторона вопроса. Там, где по факту требуется конкретные действия для успешного вынашивания, рождения и дальнейшего воспитания ребенка, стандартно, как минимум, следует пренебрежение.

Появившегося на свет младенца без осложнений на следующий день после родов отправляют из роддома вместе с матерью к месту ее постоянного пребывания. Если речь об исправительной колонии, то ребенка помещают в Дом ребенка при тюрьме. Жизнь женщины продолжает идти тем же ходом, что и у остальных заключенных, в свободное от работы время она может посещать малыша.

Пребывание ребенка в тюремном Доме ребенка рассчитано на три года. Если матери остается отбыть наказание незначительное время, его могут оставить до 4-х лет. Если срок заключения продолжительный, ребенка передают в Детский дом. Вероятность встречи матери со своим чадом в дальнейшем очень мала. Но бывают и исключения.

Так у нас сложилось, что вышедшие из мест не столь отдаленных, в обществе воспринимаются уже не как люди, несмотря на характер судимости, действительную вину и т.д. Никто с этим тонкостями разбираться не будет. И без того утратившие социализацию бывшие зеки и зечки не получив поддержки в обществе, закономерно скатываются на ту же преступную стезю. Какие уж тут дети…

Низшие касты в российских женских тюрьмах: как это устроено

В российских местах лишения свободы для женщин иерархия заключенных (зеки, зечки) и вообще быт существенно отличается от мужских зон и тюрем — там, как правило, нет понятий и не рулят воры в законе. Тем не менее, определенное кастовое деление есть и в «дамских» местах лишения свободы (МЛС). Изгои здесь обладают теми же качествами, что и везде.

Те, кто сдаст априори

Самые презираемые зечки в женских МЛС несколько отличаются от представителей низших мастей в мужских зонах и тюрьмах — здесь иерархическая лестница имеет свои ступени. В первую очередь, в женской тюрьме имеет значение личность осужденной, а не ее послужной список «отсидок» и прежних криминальных заслуг.

Строго говоря, в женских зонах и тюрьмах почти нет определенных категорий зечек, которых изначально и принципиально гнобят и «прессуют» — все зависит, главным образом, от личностных качеств осужденной. Изгоев в женских МЛС, в основном, просто сторонятся.

Одни из самых презираемых в женских МЛС — героинщицы, наркоманки с большим стажем. Это выхолощенные в моральном плане особи, способные продать и предать буквально за щепоть чаю, кусок мыла или сигарету. Любую стоящую информацию, исходящую от новой знакомой, они стараются «монетизировать», докладывая администрации МЛС.

Смотрите также: 12 вещей, о которых все слышали, но мало кто видел

В зонах и в камерах СИЗО «сиделицы» стараются жить своеобразными группами-семьями — завести себе подругу (подруг) по несчастью и заниматься с ними общим нехитрым хозяйством. Чаще всего, это не имеет ничего общего с лесбийскими наклонностями — просто так легче выжить в заключении: к подобному способу обустройства в особых условиях женщин толкает инстинкт семейственности, заложенный в представительнице слабого пола изначально, свыше. Героинщицы — одиночки, в «семью» их никто не принимает.

Некоторые «сиделицы» сдать могут даже не умышленно, а, так сказать, по простоте душевной. Таких в зонах и тюрьмах тоже сторонятся, но особо не гнобят — «старшая» знает всех стукачей в камере или в отряде, и считается, что уж лучше своя, чем присланная новая, от которой не знаешь, чего ожидать.

Детоубийцы и больные

Убийц своих детей на женской зоне запросто могут избить и потом постоянно унижать — это изначально изгои среди осужденных, пожалуй, главная категория «сиделиц», которым суждено весь срок в неволе расплачиваться за свое прошлое.

Смотрите также: 9 отличных фильмов, которые могут сломать ваш мозг! А о них мало кто знает…

В женских зонах и тюрьмах сидят много «вичовых» (с диагнозом вирусного иммунодефицита человека, ВИЧ), больных венерическими или онкологическими заболеваниями. Этих тоже сторонятся из чувства брезгливости и боязни заразиться.

Надо работать или огребешь

В низшей касте в женской зоне может оказаться любая, если она не выполняет производственное задание. Девушке, не способной освоить швейную машинку и выдавать «на гора» ежедневную норму, грозят серьезные разборки в отряде, вплоть до избиения: от ее выработки страдает весь коллектив. Отрядницы могут вырвать волосы, выбить зубы, а в карцере отделают дубинками. Даже если у «сиделицы» хороший «подогрев» с воли (щедрые и частые передачки), но она не умеет шить, «люлей» ей, чаще всего, всё равно не избежать.

«Потерявшиеся»

В женской зоне и тюрьме для их «постоялиц» особенно важно соблюсти физическую чистоту, что не так просто по сравнению с условиями на воле. Зачуханных, запустивших себя там не любят и избегают. Не зря одной из самых ценных вещественных валют в таких МЛС наряду с сигаретами и чаем является простой кусок мыла. Не всем удается получать хорошие передачи с воли, поэтому многие зечки нанимаются дежурить за других за пару пачек сигарет, чая или шампунь — дежурство всегда можно купить. Такие осужденные не презираемы другими, если содержат себя в чистоте и не «косячат» (не совершают ошибки), просто у них безвыходное положение.

Смотрите также: Ягуар и кайман: два кровожадных монстра из тропиков сошлись в смертельной битве

отсюда

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Иерархия в камере

Преступления женщин отличаются от мужских. Женщины реже совершают корыстные преступления, грабежи, разбои. Они чаще совершают убийства, и причиняют тяжкий вред здоровью бытового характера. Это объясняется тем, что женщины эмоциональнее, и разум не всегда руководит поведением женщины, особенно в минуты ярости.

Жертвами женского насилия становятся мужья, любовники, любовницы мужа. При аресте женщины не сопротивляются и не убегают. Взаимоотношения зэчек, как правило, носят нейтральный характер. Это не мужская камера, где идет борьба за лидерство. Иерархия в камере похожа на улей – есть матка – «старшая», помощницы, которым старшая делегирует свои негласные обязанности и остальные девушки.

Помощницы наблюдают за чистотой, составляют график дежурств, следят за приемом пищи, осматривают камеру на предмет неположенных вещей. Часто образуются женские союзы в тюрьме, так называемая «семья», но не это не теплые дружеские отношения. В «семье» общаются, могут поделиться продуктами, одеждой, косметикой, но закадычной дружбой эти отношения нельзя назвать. Большинство камер рассчитаны на 40-60 человек, в котором установлены кровати в два ряда, которые называются «нарами». Есть кровать, которая находится в конце камеры, без второй полки. Она называется «поляна» — на ней спит «старшая». В камере также есть кухня и туалет с душем. Кухней, туалетом можно пользоваться неограниченное время, а стирать вещи можно только в определенные дни. В камере уборка проводится ежедневно, три раза в день.

График уборки составляется заранее, и отказываться от дежурства нельзя – исключение составляют только те, кто «сидит» долго. За плохое дежурство наказывают дополнительными днями уборки. Дежурство можно «продать» за две пачки сигарет или за продукты. Девушкам нельзя заходить на кухню, если там «старшая» и ее помощницы. Чтобы в камере поддерживать спокойную атмосферу, девушкам запрещено ругаться матом и употреблять производные слова, поэтому в камере часто абсолютная тишина. Старшая отвечает за «обучение» новеньких. Процесс привыкания к новой жизни занимает неделю-две. Старшая по камере распределяет места, и новеньким достаются места около входа, так называемые «тормоза».

В зоне только девушки | ПРОИСШЕСТВИЯ: События | ПРОИСШЕСТВИЯ

Ежегодно в России регистрируется около трёх миллионов преступлений. Десятую часть из них совершают женщины.

Специально для них восемь лет назад на окраине Азова построили исправительную колонию. Ещё недавно она была единственной на весь регион, но уровень женского криминала постоянно растёт, и сегодня в азовской ИК-18 сидят только рецидивистки и те, кто попал за решётку за тяжкие преступления. Что такое женская колония, по каким законам она живёт и как чувствуют себя в окружении решёток те, кого принято называть слабым полом, узнал корреспондент «АиФ-на-Дону».

— Вообще-то у нас здесь сейчас хорошо. Просторно, — констатирует заместитель начальника колонии Светлана Прядко.

Она поясняет: по проектной норме корпуса колонии могут вместить до тысячи осуждённых. Нынче они наполовину пусты: всех «первоходок», «бытовиков» и прочую криминальную «мелочь» раскидали по другим колониям, в Азове остались сидеть лишь убийцы, крупные аферистки и торговки наркотиками — всего шестьсот женщин.

Шестьсот судеб, шестьсот трагедий.

Особый дамский путь

— За что попадают в колонию? — переспрашивает начальник отдела воспитательной работы Людмила Клименко. Но затем сбивается: — У каждой сюда дорога была своя. Правильно  говорят: от сумы да от тюрьмы…

За восемь лет высокие стены колонии перевидели многих. В Азове сидела единственная в новой российской истории предводительница банды убийц, здесь же коротала срок королева красоты Азербайджана, осуждённая за мошенничество. Нынешняя «звезда» зоны — Юлия Климентьева из Шахт. Профессиональная танцовщица, она пять лет отработала на сцене в Испании. Теперь поклонники и цветы остались в воспоминаниях: по приговору суда Климентьева должна провести за решёткой семь лет. Попалась с наркотиками.

— Глупая была, — рассказывает она спокойно: все слёзы давно пролиты. — Когда жизнь даёт много, перестаёшь ценить что имеешь. Начинает казаться, что так будет всегда. Вот так «добрые люди» однажды предложили попробовать наркотики — я согласилась. А дальше пошло-поехало.

По 228-й «наркотической» статье в колонии сидит почти каждая пятая. Особенно много среди них цыганок. Опытные сотрудники УИНа объясняют: когда полиция накрывает очередную цыганскую точку по торговле наркотиками, вину на себя обычно принимают женщины. Расчёт делается на то, что им, как правило, многодетным матерям, дадут меньший срок, чем мужчине. Рассказывают, что так в первый год после открытия колонии в Азов прибыла русская девушка. Выросшая в детдоме, она вышла замуж за цыгана и попала в табор. После того как сыщики нашли в их доме заготовленную для продажи анашу, седой барон приказал ей написать явку с повинной: «Все старшие невестки уже сидели, теперь твоя очередь».

Сотрудники из системы исполнения наказаний, собаку съевшие на изучении тюремной среды, единодушно отмечают: женская преступность — явление, совершенно особое, впитавшее все особенности характера слабого пола. Недаром в основе многих преступлений лежит любовь, от которой, как известно, до ненависти всего шаг.

В колонии вспоминают Александру Жукову, освободившуюся полтора года назад. За решёткой она успела побывать уже дважды. В первый раз за убийство любовницы мужа. Неверный супруг покаялся — отсидев срок, Александра вернулась к нему. Но вскоре тот загулял снова. Вместо того чтобы плюнуть на всё и бросить изменщика, Жукова, как прежде, подстерегла разлучницу с ножом.

— Из-за мужей сюда много кто попадает, — добавляет Клименко. — Есть одна пенсионерка, ей уже за шестьдесят, осуждена за убийство. Муж её постоянно избивал. Устала терпеть, дождалась, пока он уснёт и подожгла дом. Хорошая женщина, сейчас служит старостой в нашем храме.

Верь, молись, люби

Тюремная церковь — одно из немногих мест в колонии, где при строго расписанном («шаг влево, шаг вправо») режиме осуждённые женщины могут почувствовать себя свободными. Храм здесь открыли четыре года назад, и теперь по его маковке, возвышающейся над рядами колючей проволоки, безошибочно находят дорогу приезжающие на свидания к осуждённым родственники. Впрочем, самое удивительное у него внутри. Даже не знакомый с церковной жизнью глаз отмечает: некоторые иконы отличаются от тех, что можно встретить в обычных церквах. Неудивительно, ведь пишутся они здесь же, в зоне.

Елена Година успела написать уже больше десятка образов.

— Верующей я раньше никогда не была, — рассказывает она. — Да и рисовала так, мазюкала чего-то. А когда попала сюда, даже не знаю, откуда что взялось. Тюрьма всё меняет. В неё ты заходишь одним человеком, а выходишь совсем другим. Важно только суметь повернуть в правильную сторону.

По выходе на волю Година мечтает выучиться на иконописца и расписывать храмы профессионально. Но до освобождения остался ещё не один год: Елена осуждена за убийство.

Для многих обитательниц колонии вера — способ забыть об окружающей их суровой действительности. Впрочем, местное руководство и само старается расцветить серые будни сиделиц. В колонии регулярно проводятся конкурсы рукодельниц, действует свой ансамбль, подготавливающий к праздникам концерты. Тюремные артистки успели даже побывать на гастролях, сорвав бурю аплодисментов.

Недавно к самодеятельному искусству прибавилась кинематография. В декабре на международном кинофестивале «Надежда», посвящённом тюремной тематике, специальный приз взяла картина «По ту сторону забора» Светланы Цемох. На любительскую камеру, предоставленную тюремным начальством, она сняла документальную драму о судьбах женщин, которым довелось стать матерями уже за решёткой. Фильм о наказании, раскаянии и прощении растрогал жюри, в которое входили Дмитрий Месхиев, Владимир Меньшов и Александр Сокуров. Впрочем, автор картины не услышала их похвал: отпустить на волю хотя бы на день приговорённую к десяти годам лишения свободы заключённую никто не решился.

Горькая доля слабого пола

У всех, кто попадает в колонию впервые, при виде шагающих строем одинаково затянутых в чёрные фуфайки зечек сам собой рождается вопрос: а остаются ли эти женщины женщинами?

— Конечно, остаются, что за вопрос, — недоумевает в ответ Светлана Прядко. — Им даже косметика разрешена в разумных пределах, к праздникам могут себе причёску сделать. И мы им постоянно говорим: «Ваши годы здесь надо пережить и забыть. Только не оступитесь снова, и всё получится: будет и счастье, и семья, и любовь».

Впрочем, при прощании майор Прядко признаётся: будущее её подопечных красочно выглядит только в обещаниях, в реальности жизнь зачастую оказывается такой же серой, как ворота исправительного учреждения. Ведь в отличие от мужчин, попав в зону, девять из десяти женщин теряют бывших любимых: сильный пол не желает ни ждать, ни знать зечек. Если в мужских колониях регулярно случаются браки осуждённых с «заочницами», то в Азове за все годы сыграли всего две свадьбы. В этой трагической действительности шаг к ненависти, приводящей обратно в зону, становится ещё короче.

Смотрите также:

О нас — GirlZone США

Предназначен для девочек, создан мамами

Итак, что важнее всего для нас, мам, когда речь идет о покупке роскошных подарков для наших любимых девочек?

• Качество и удовольствие!
• Купить онлайн – выполнено Amazon
• Без претензий Возврат
• Быстрая доставка прямо к вашей двери
• Этичное происхождение
• Надежный

Работа выполнена! Это в значительной степени подводит итог нам в GirlZone.Мы любим веселье, оригинальность и поощрение открытий, поэтому мы создали универсальный магазин, где девушки могут дать волю своему блеску и исследовать свой собственный стиль и творчество. Давайте поддержим наших девочек и их индивидуальность, позволим им любить себя такими, какие они есть, и радоваться блеску и цвету, но самое главное… получайте удовольствие!

Значение FUN:

Наслаждение, развлечение и беззаботное удовольствие, источник веселья, игривости или хорошего настроения
Oxford Dictionary 2018

Для девочек

GirlZone — это онлайн-магазин, наполненный высококачественными, блестящими и вдохновленными косметическими товарами, аксессуарами и творческими подарками — всем тем, что девушки действительно любят.

Девочки будут в восторге от наших творческих подарков, чтобы они могли часами экспериментировать с красотой, модой, искусством и дизайном. Здесь есть подарки на дни рождения друзей, подарки для праздничных сумок, товары для веселых вечеринок и множество крутых декоративно-прикладного искусства для начинающего художника.

Все мы знаем, как важна красивая упаковка для наших взыскательных девушек, верно? Вот почему GirlZone позаботились о том, чтобы вся наша упаковка была яркой и веселой, что гарантирует улыбку при открытии!

Для мам

Наша задача состоит в том, чтобы предоставить девушкам широкий выбор модных товаров, в то же время давая вам уверенность в том, что все, что мы продаем, соответствует не только ожиданиям наших девушек, но и нашим собственным стандартам, включая этическое происхождение.

Наша команда GirlZone тестирует все товары и исследует мир в поисках лучших подарков для девочек. Мы запускаем наши продукты только тогда, когда мы действительно довольны продуктом, дизайном и лучшей ценой для наших взыскательных клиентов.

Наши подарки созданы специально для детей в возрасте от 4 до 11 лет, в то же время предоставляя девочкам широкий выбор для открытия и развития своего собственного стиля. Но кто сказал, что мальчики тоже не могут пользоваться этими продуктами? Абсолютно! И, конечно же, давайте не будем забывать о папах и нас, мамах, которые до сих пор любят немного блеска!

Магазин подарков для девочек

дневных лагерей для девочек | ГСБДК

Ничто так не говорит о лете, как лагерь девочек-скаутов! В дневном лагере девочки могут
продолжить свой опыт девочек-скаутов с днем, полным солнца, веселья
и друзья.С нами хорошие времена никогда не заканчиваются.

От драмы до науки и охраны окружающей среды – наши девушки
исследовать мир вокруг себя, пробовать новые вещи и повышать самооценку
развлекаясь в дневном лагере. Мы предлагаем широкий выбор
возможности, направленные на укрепление уверенности и лидерских качеств девочки
навыки, участвуя в совершенно потрясающих мероприятиях, таких как искусство,
садоводство, командные упражнения и многое другое.

Справочник для родителей летнего лагеря для девочек  – это
Универсальный ресурс для родителей обо всем, что касается дневного лагеря Girl Zone.Вы будете
найти формы, процессы регистрации и выхода, правила болезни, день
упаковочный лист лагеря и расписание.

Летние дневные лагеря The Girl Zone возвращаются, и мы очень рады
увидеть наших кемперов. Этим летом мы дарим вам девять недель лета
лагеря с веселыми и захватывающими темами. Лагерные мероприятия и опыт
были разработаны Кристин Ван Вик и Джесс Бейли, двумя лицензированными
Учителя государственных школ Западной Вирджинии. Девочки отлично проведут время, исследуя
их мир и изучение новых навыков.

Из-за COVID-19 мы установили максимальное количество в лагерях до 15.
девушки. Мы не сможем превысить это число. Есть 25 долларов
невозвратная плата за удержание места!

• 
  Игры и смех в изобилии  90 032 – 7 июня
  до 11, 2021
• Джаммин в джунглях — 14 июня
  до 18, 2021
• Путешественники во времени — 21 июня
  до 25, 2021
• 
  Цветочная сила — с 28 июня по 2 июля.
  2021
• 
  Go for Gold — с 6 по 9 июля,
  2021
• Уверенность, мужество и лагерь!  – июль
  с 12 по 16, 2021
• Время слизи — с 19 по 23 июля,
  2021
• Замороженный!  – с 26 по 30 июля 2021 г.
• Красиво Вы! — со 2 августа по
  6, 2021

Список вещей Zone Girls — пакет для лагеря

Предзаказ цветной объемной мягкой дорожной сумки на колесиках очень большого размера 42 дюйма

** Наша новая линейка 2022 года в 4 потрясающих цветах в настоящее время доступна для предварительной продажи и поступит в продажу в апреле.
Идеальная сверхмощная походная сумка для летнего лагеря, путешественников и спортивного инвентаря!

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ БОЛЬШАЯ СУМКА: Благодаря внушительным размерам 42 x 18 x 18 дюймов и весу 7,4 фунта, она негабаритна и долговечна, чтобы соответствовать
3 ПРОЧНЫХ КОЛЕСА: дорожная сумка удобно оснащена прикрепленным набором из 3 прочных колес для легкого маневрирования и практичности.
ТЕЛЕСКОПИЧЕСКАЯ РУЧКА: эта сумка на колесиках используется для переноски, а также предназначена для дальних путешествий без напряжения.
HEAVY-DUTY: Изготовлен из полиэстера плотностью 600 денье для долговечного водоотталкивающего покрытия и интенсивного использования.
ГИБКОСТЬ И УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ: наша спортивная сумка на колесах идеально подходит для летнего лагеря или хоккейной сумки; Идеально подходит для громоздких и крупных предметов необычной формы; СЛИШКОМ БОЛЬШОЙ для авиаперелетов.(Чтобы узнать о рекомендуемых сумках для авиаперевозок, нажмите здесь)
Ограниченная пожизненная гарантия производителя

Если вы сомневаетесь, какая сумка лучше всего соответствует вашим потребностям, ознакомьтесь с нашим блогом Полное руководство по покупке мягкого багажника.

Пакет для дорожной сумки Camp на колесах для багажа
Этот уникальный сверхпрочный чемодан на колесиках представляет собой специально разработанную комбинацию очень большой спортивной сумки и прочно прикрепленной трехколесной системы. Благодаря чрезвычайно прочным колесам размером 42 дюйма и телескопической выдвижной ручке наш большой чемодан на колесах уникален и необычайно практичен.Долговечное качество
Изготовленный из полиэстера плотностью 600 денье с полиуретановым покрытием и водоотталкивающей пропиткой, наш мягкий багажник с колесиками выдерживает интенсивное использование и экстремальные погодные условия. Не рвущийся, устойчивый к царапинам материал идеально подходит для громоздких и тяжелых грузов. Усиленные брезентовые ручки обеспечивают надежный надежный захват при подъеме.
Легкий доступ к хранилищу
Широкое отверстие U-образной формы с застежкой-молнией и загрузкой сверху обеспечивает широкий обзор и удобную упаковку и распаковку. Два боковых кармана на молнии и один боковой карман с застежкой на ремешке обеспечивают мгновенный доступ и гибкость.Гибкий и просторный
Огромная вместимость сумки позволяет хранить и перевозить большие, тяжелые и часто неудобные для переноски предметы необычной формы. Размер и гибкость Duffel делают его идеальным инструментом для выполнения тяжелых задач.
Универсальный попутчик
Эта сверхбольшая спортивная сумка невероятно большого размера и уникальной практичности идеально подходит для спортивных поездок, переездов или летних лагерей, где необходимы хранение, плавность хода и максимальная вместительность. Идеально подходит для использования в армии и всех ваших строительных и отделочных инструментов.Эта сумка СЛИШКОМ БОЛЬШАЯ для авиаперелетов!
Разнообразие отличительных цветов
Сумки Pack for Camp выпускаются в необычных и ярких цветах, которые выделяют их из толпы широко доступных черных спортивных сумок.

Пурпурный

Роза

Королевский синий

апельсин

Бирюзовый

Представляем Days For Girls Impact Zones

В Days For Girls мы стремимся создать основу для уверенности в себе и самодостаточности в сообществах, которым мы служим.Теперь мы рады представить следующую итерацию нашей приверженности устойчивому развитию: Зоны воздействия DfG!

Эта новая система распределяет страны по трем зонам в зависимости от наличия местного руководства/предприятий:

К 1 января 2021 года каждая зона будет придерживаться своей политики в отношении распространения комплектов DfG, просвещения по вопросам менструального здоровья и информационно-пропагандистской деятельности.

1. Красная зона : Предприятия будут поставлять комплекты DfG, а местные преподаватели по менструальному здоровью, прошедшие обучение в DfG, будут проводить обучение.Волонтерам и партнерам рекомендуется покупать товары непосредственно у предприятий, если они хотят охватить женщин и девочек в этих странах.

Сотрудничая с предприятиями и поддерживая их таким образом, все заинтересованные стороны могут удвоить или даже утроить свое влияние! Это беспроигрышный вариант: женщины и девочки, переживающие периоды бедности, будут иметь более широкий доступ к решениям и образованию в области менструального здоровья, а участники нашей программы Enterprise смогут получать доход, чтобы улучшать свои средства к существованию, развивать свой бизнес, влиять на позитивные социальные и политические изменения и, в конечном итоге, охватывать больше женщин. и девочки.

2. Оранжевая зона : Предприятия будут поставлять комплекты, где это возможно; если поблизости нет активных Предприятий, могут распространяться Комплекты, сшитые Отделениями и Командами. Сертифицированные DfG преподаватели менструального здоровья будут проводить обучение там, где это возможно; в противном случае образовательные занятия лучше всего проводит местный лидер, который прошел наш онлайн-курс «Посол женского здоровья / Мужчины, которые знают» (и волонтеры могут помочь).

3. Голубая зона : Наборы DfG, подаренные из разных стран, сшитые нашими трудолюбивыми волонтерами отделения и команды, наиболее эффективны, и их распространение поощряется в странах этой зоны.Обучение лучше всего проводится местным лидером, прошедшим наш онлайн-курс AWH/MHK (и волонтеры могут помочь).

Вы можете более подробно изучить каждую зону здесь и изучить нашу интерактивную глобальную карту зон здесь.

Это поворотный момент в истории Days for Girls. Зоны воздействия DfG позволят нам расти масштабируемым и устойчивым образом, поощряя местных лидеров, поддерживая решения, принимаемые на местном уровне, и вкладывая средства в местные средства к существованию, продолжая при этом охватывать как можно больше женщин и девочек.Это также позволяет направлять критически важные ресурсы (наборы DfG, с любовью созданные волонтерами) в области с более высокими потребностями и влиянием, где местное лидерство не является установленным.

Заботясь о том, чтобы усилия по распространению не дублировались между предприятиями, отделениями и командами, мы создаем еще более сильную сеть программ DfG, работающих вместе в гармонии, чтобы поднять настроение каждой девушке во всем мире.

«Это важная веха в нашем стремлении разрушить стигматизацию, связанную с менструацией, с помощью подхода устойчивого развития», — говорит директор Global Education & Chapters Лейла Исин-Сюн.

«Это позволит DfG и нашей невероятной сети охватить больше менструирующих, а также усилит нашу способность возвышать местные сообщества как сторонников MH, творцов изменений и идейных лидеров».

Зоны влияния — это впечатляющий результат целого года слушаний, обучения и совместного планирования. Модель была разработана профессионалами в этой области, чтобы помочь нам осуществить то, что USAID называет «Путь к самостоятельности». (Вы можете посмотреть отличную речь об этом здесь).Мы придерживаемся убеждения, что продолжительная внешняя помощь может вызвать зависимость от иностранной поддержки, которая может помочь в краткосрочной перспективе, но не является устойчивой или полезной в долгосрочной перспективе.

Days For Girls Предприятия по всему миру уже отмечают положительное влияние, которое это окажет на их сообщества и экономику. Когда Алиса Вамбуи Мванги, представитель DfG Enterprise и руководитель организации Smile-Star’D Days for Girls Enterprise в Кении, услышала эту новость, она буквально подпрыгнула от радости.

«[Это] воодушевит и расширит возможности местных жителей», — говорит она.«Мужчины и женщины, работающие на предприятиях, получают таким образом доход. Это помогает готовить еду на стол, оплачивать школьное обучение детей и удовлетворять основные потребности их семьи. Это такая важная вещь».

Восточный Сан-Антонио становится зоной для девочек

Программа Сан-Антонио под названием «Зона для девочек» реагирует на беспорядки в маргинализированных сообществах путем расширения прав и возможностей молодых девушек. Girl Zone, программа Женского центра Мартинес-стрит, расположена в Ист-Сайде Сан-Антонио, районе, в основном населенном латиноамериканскими и чернокожими семьями из рабочего класса.Это недостаточно обслуживаемая часть города, и Андреа Фигероа, программный директор Girl Zone, хочет убедиться, что молодые девушки, живущие в этом районе, вырастут и станут замечательными лидерами сообщества.

Марибель Эрмосильо: Что такое программа расширения возможностей Girl Zone?
Андреа Фигероа: Girl Zone — это круглогодичная внешкольная программа расширения прав и возможностей для девочек в возрасте от 9 до 14 лет в восточной и юго-восточной частях Сан-Антонио. Наша учебная программа включает в себя лидерство, здоровые отношения, сервисное обучение, STEM [науки, технологии, инженерию и математику], искусство и культуру, всестороннее половое воспитание и вопросы окружающей среды.Вся наша учебная программа преподается с культурной компетентностью и в рамках социальной справедливости.

MH: С какими проблемами сегодня сталкиваются молодые девушки?
AF: Наши студенты сталкиваются со многими препятствиями. Девяносто восемь процентов учащихся, которых мы обслуживаем, считаются экономически неблагополучными, и многие из них посещают школы, которые борются за успеваемость на приемлемом уровне. Как и другие девочки их возраста, они сталкиваются с проблемами образа тела, которые возникают из-за негативных стереотипов о женщинах в СМИ, а также из-за патриархальной социальной структуры, в которой мы живем.Многие из наших девочек также сталкиваются с такими проблемами, как отсутствие продовольственной безопасности, языковые барьеры, барьеры доступа, поведенческие проблемы и семейная нестабильность.

MH: Как программа решает проблемы, с которыми сталкиваются молодые женщины в наших сообществах, такие как расизм, гомофобия и сексизм?
AF: Наша программа уникальна тем, что мы обучаем с культурной компетентностью и в рамках социальной справедливости. Что это значит? Что ж, у нас есть намеренные разговоры о несправедливости, о том, как она выглядит, что она означает для наших сообществ.Затем мы пытаемся представить, как будет выглядеть справедливость для наших сообществ, и намеренно создаем пространства, отражающие то, что мы себе представляли. Мы учим, что справедливость и перемены начинаются с нас, и поэтому, если мы хотим справедливого мира, мы должны сначала научиться уважать друг друга, наши различия и нашу ценность. Если мы примем эти уроки близко к сердцу, то сможем изменить наши сообщества изнутри.

Крайне важно также, чтобы цветные сообщества создавали средства массовой информации в форме паблик-арта, рассказывания историй и печати, чтобы истории наших сообществ, сделанные нашими сообществами, были показаны другим и друг другу.В Girl Zone мы предоставляем девушкам различные возможности и средства для выражения своих чувств, своих историй, надежд и мечтаний, вовлекая в процесс их соседей и друзей. Именно так мы строим сообщество и становимся сильнее как личности.

MH: Как Girl Zone привлекает учащихся к жизни в своем сообществе в Ист-Сайде Сан-Антонио?
AF: Как общественная организация мы знаем, что являемся лучшим достоянием друг друга. Вместе мы можем способствовать позитивным изменениям в наших районах, школах и городе.Girl Zone учит девочек тому, что у них есть способность, независимо от их обстоятельств, быть лидерами и творцами перемен. Это также учит их тому, что они несут ответственность за то, чтобы отдать должное своему сообществу, участвуя в его улучшении.

MH: Что такое День сообщества и как он повлиял на девочек и их семьи?
AF: Community Day является частью ежегодного проекта по обучению служению. Девочек просят определить потребности в их сообществе, а затем провести мозговой штурм, как они могут помочь.В этом году девочки выбрали ответственный уход за домашними животными, здоровье и питание, отсутствие продовольственной безопасности и окружающую среду. Они также добавили митинг и алтарь для Трейвона Мартина из-за его значимости для нашего цветного сообщества. Мы руководили девочками через планирование, разъяснительную работу и реализацию и видели, как они приобрели навыки, которые пригодятся им на всю жизнь.

День Сообщества сам по себе является конечным результатом. Это день, когда сообщество Ист-Сайда может собраться вместе, чтобы поучиться, поесть и повеселиться. Среди присутствовавших организаций были фермерский рынок «Корни перемен», Программа помощи стерилизации и стерилизации, Женский центр Мартинес-стрит, Neighborhoods First Alliance, Молодежное движение иммигрантов Сан-Антонио и другие.Учащиеся делали игрушки для собак своими руками, раздавали бомбочки из семян, управляли пунктами питания и развлекали детей. Бесплатную зумбу также предложила г-жа Фиеста Сан-Антонио, Виктория Флорес, которая также была наставником средней школы Центра медицинских наук Техасского университета в Школе медсестер Сан-Антонио.

В этом году мы включили наш сервисный проект в конкурс Silver and Black Give Back #TeamUp2013 Challenge. Нас выбрали одним из 10 полуфиналистов, и мы получили 1000 долларов за наш проект. Сейчас мы боремся за 10 000 долларов, чтобы продолжать наши проекты в течение года.Вы можете проголосовать за наш сервисный проект на teamupchallenge.com до 12 августа.

Книжный клуб Girl Zone — Ежедневные детские книги…

Я уже много лет с удовольствием управляю своим «Книжным клубом Girl Zone» для шестого класса. Школа, в которой я работаю, полностью предназначена для девочек, отсюда и «Девичья зона», но я руковожу похожими стилями книжных клубов в школах для мальчиков и школах с совместным обучением. Я даже какое-то время руководил книжным клубом для старшеклассников-иностранцев, что было отличным способом познакомить учащихся с австралийской культурой и писательством в средних классах или младше.

Наше последнее собрание книжного клуба Girl Zone состоялось сегодня вечером, и мы обсуждали «Поймай падающую звезду» Мэг МакКинли, роман для среднего класса, который совершенно потряс меня, когда я впервые прочитал его как ARC. Мне нравятся все сочинения Мэг МакКинли, но этот был особенно замечательным, и я надеялся, что период времени, в котором он установлен (1979 год), также понравится родителям/тетям/старшим братьям и сестрам, читающим вместе с учениками шестого класса.

В последнем романе для среднего класса Мэг МакКинли, отмеченном множеством наград, читатель оказывается на том сложном перекрестке, где логика и наука встречаются с магией и надеждой, где многие из нас оказываются, когда сталкиваются с потерями, переменами и необходимостью отпустить.Потрясающий роман о совершеннолетии… Я называю его ранним в этом году… в будущем будут награды за «Поймай падающую звезду». Полный обзор здесь.

Нажмите на ссылку заголовка или изображение обложки, чтобы купить книгу в Booktopia.

Далее мы читаем один из заголовков ниже – на этом собрании я даю им возможность проголосовать, потому что иногда я отказываюсь от контроля – иногда . Все они предназначены для молодежи от 11+, что мне очень понравилось в последние несколько месяцев.

‘Bail Bay’ ‘Nova Weetman

‘ The Mulberry Tree ‘1 от Allison Rushby

‘ Книга секретов ‘Книга секретов от Allison Tait

«Все, что я никогда не говорил» Саманта Уилер

«Забытая жемчужина» Белинда Мюррелл

«Амаль на свободе» Аиша Саид

«Винсент и лучший отель на Земле» Лиза Никол
900

Если вам нужны другие книги для этой возрастной группы, я перечислил все книги, которые мы прочитали в Книжном клубе Year Six Girl Zone за последние несколько лет здесь , здесь и здесь .Что касается межпоколенческого чтения, я считаю, что историческая фантастика, как и реалистическая, нравится людям всех возрастов. Как бы я ни старался заинтересовать читателей фэнтези и романами-антиутопиями, продать их может быть труднее, но мне нравится включать хотя бы одну книгу в год, потому что важно много читать и исследовать другие жанры! Недавно я восхвалял эти два романа Эмили Родда для читателей 10-13, и если ваши читатели еще не проглотили их… я предлагаю вам «добавить в корзину».

Девочки-скауты Совета Black Diamond

Ресурсный центр волонтеров Совета девочек-скаутов Black Diamond и зона для девочек / городской лагерь расположены в западной части Чарльстона, Западная Вирджиния.

Проект площадью 24 650 квадратных футов полностью обновляет и модернизирует существующие здания по адресу 321 Virginia Street.

Здания были построены в начале и середине 1900-х годов и до 2008 года использовались в качестве выставочного зала для автосалонов и склада запасных частей.К тому времени, когда девушки-скауты завладели зданием, оно пришло в упадок. Объект нуждался в экологической реабилитации, вся конструкция крыши была повреждена и ее пришлось демонтировать.

Девочки-скауты Совета Black Diamond приобрели пустующие здания в 2011 году с намерением превратить их в ориентированный на девочек объект для членов и центр обогащения волонтеров для программных ресурсов и обучения.Программа объекта включает в себя административные офисы, помещения для собраний / собраний сообщества, а также небольшую гостиницу (городской лагерь) для девочек-скаутов, посещающих Чарльстон. Девочки-скауты предприняли усилия по преобразованию объекта, создав архитектурный стиль, который понравится девушкам и молодым женщинам, используя при этом цвета и материалы, которые не устареют.

Главное здание объединяет все операции Совета девочек-скаутов Черного Алмаза под одной крышей и на одном уровне.В этом здании есть конференц-зал для волонтеров, офисные помещения для сотрудников, гибкие конференц-залы и розничный магазин. Фасад существующего объекта со стороны Вирджиния-стрит был удален, и для каждой из функций используются более современные элементы. Girl Zone / Urban Camp отражает более жилой / открытый тон с использованием деревянного шпона, в то время как розничный магазин имеет витрину от пола до потолка. Витрина магазина украшена изображениями девушек-скаутов и скаутскими лозунгами. Витрина магазина подсвечивается вечером, что позволяет всему фасаду отражать функцию здания.Вход подчеркивается более вертикальным элементом и вывесками, придающими иерархию различным элементам, в то время как офисные помещения утоплены от угла с меньшими отверстиями и облицовкой кирпичной кладкой. Каждая зона имеет уникальную идентичность.

Прилегающая зона для девочек/городской лагерь передает ощущение отеля или общежития и предлагает место, где девушки-скауты могут остановиться во время визита в Чарльстон. В то время как главный вход в здание выходит на улицу Вирджиния, вход для девочек-скаутов будет в задней части здания.Небольшое дополнение было разработано для создания зоны регистрации, похожей на гостиницу. Рядом с зоной «регистрации» находится большая комната, где войска могут собираться, чтобы готовить, собираться и общаться. В «гостиничных номерах» используется общежитие, а отделка и обстановка больше похожи на молодежное общежитие, чем на лагерь. Задняя часть женской зоны / городского лагеря отражает более традиционную среду лагеря и включает в себя обеденную зону на открытом воздухе и место для костра.

Со смешанными функциями розничной торговли, офиса и жилья, этот уникальный проект является ярким дополнением к зарождающемуся сообществу западной стороны.Современная эстетика объекта понравится девочкам-скаутам и отражает одно из путешествий девочек-скаутов: Это твой мир — измени его!

.