vitalyatattoo.ru — Студия художественной татуировки и пирсинга ArtinMotion Разное Кирилл надпись: Надпись плоская из фанеры с именем «Кирилл», 615-0211, Деревянные заготовки имен из фанеры

Кирилл надпись: Надпись плоская из фанеры с именем «Кирилл», 615-0211, Деревянные заготовки имен из фанеры

16.05.2023 alexxlab 0 Comments

Содержание

Что скрывала икона «Святые Кирилл Белозерский и Кирилл Новозерский», узнали эксперты в Вологде. Новости Вологды. Культура

В Вологодском филиале ВХНРЦ имени И. Э. Грабаря завершилась реставрация иконы «Святые преподобные Кирилл Белозерский и Кирилл Новозерский». В декабре 2021 года начались предреставрационные работы: фотографирование, визуальное исследование на предмет состояния красочного слоя. С сентября 2022-го к реставрации приступила художник-реставратор высшей категории Тамара Рыбакова.

«В ходе реставрации удалось обнаружить самое ценное — вкладную надпись, которая просматривалась под двумя слоями олифы. Запись была прочитана художниками- реставраторами. Это редчайшая информация, которая встречается на иконах. Надпись дает нам информацию о годе, кто вкладчик, в какую церковь была направленна икона. Всё это дает возможность проанализировать остальные памятники, аналогичные по художественным качествам. И по стилю можно сказать, что эта икона относится к местным крестьянским художникам-иконописцам», — говорит Тамара Петровна.

Икона происходит из местного ряда иконостаса деревянной Никольской церкви, построенной в 1676 году в селе Дмитриево Череповецкого района. Иконы этого иконостаса были демонтированы в 1978 году. Теперь они хранятся в фондах Череповецкого музейного объединения. На памятнике изображены святые основатели двух крупных северных монастырей Кирилл Белозерский и Кирилл Новозерский. Внимание привлекают иконографические и колористические особенности изображения святых: погрешности в рисунке и пропорциях человеческой фигуры.

«Несмотря на колоссальный опыт работы (более 50 лет), у меня возникли небольшие сложности. Меня волновал вопрос нимбов, которые были выполнены перед поновлением. Стало известно, что в XVIII веке икона поновлялась на месте прямо в иконостасе. Изначально были золотые нимбы, но олифа выцвела. На нимбы положили серебро, но в процессе эксплуатации, учитывая помещения деревянной неотапливаемой церкви, нимбы стали черными. Было непривычно. Я впервые встретила такой эффект. Я взяла небольшой фрагмент, в который входят все красочные слои, и отправила образец в Московскую лабораторию физико-химических исследований. Мне пришел ответ, что на данном фрагменте шесть слоев: олифа, красочный слой и слои, перекрытые серебром. Это было необычно в моей практике — встреча с черными нимбами», — рассказала художник-реставратор.

Икона «Святые преподобные Кирилл Белозерский и Кирилл Новозерский» является ценным памятником русской иконописи XVIII века, важным для атрибуции множества анонимных икон этого времени, происходящих из сельских церквей Русского Севера и хранящихся в отечественных музеях и в частных собраниях.

Добавим, что икона вернется обратно в фонды Череповецкого музейного собрания, но перед этим попадет на выставку подписных икон в Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.

Кирилл Манго, гроза кривых зеркал (14.04.1928 — 08.02.2021)

Кирилл Манго, гроза кривых зеркал (14. 04.1928 — 08.02.2021) | Colta.ru

10 февраля 2021Colta Specials

199

текст: Сергей А. Иванов

По-русски его имя иногда транскрибировали как «Сирил Мэнго», но сам он требовал, чтобы русские называли его Кириллом Александровичем, ибо был он сыном застрявшей в Стамбуле русской эмигрантки Аделаиды Дамоновой и греко-итальянского адвоката Александра Мангопулоса, имевшего британское образование. Так с самого детства Кирилл задаром получил букет языков, о котором любой византинист может только мечтать: греческий, английский, русский, итальянский и турецкий плюс образование во французском лицее. То был особый космополитический мир, осколок когдатошней Перы, сгинувшего европейского квартала Константинополя.

В окружающий турецкий Стамбул Кирилл выходил как за границу, с любопытством и опаской. Великий Город был своим — и в то же время чужим и загадочным. Да и сам мегаполис пока еще не вполне себя понимал: лишившись столичного статуса в 1923-м, он только в 1930-м был официально переименован в Стамбул, и письма со словом «Константинополь» на конверте стали возвращаться отправителям со штампом «Адресат неизвестен».

Проводником Кирилла по закоулкам только что исчезнувшего миража стал швейцарец Эрнест Мамбури, поселившийся в Константинополе в 1909 году и влюбившийся в его византийское прошлое. Мамбури был историком-любителем, а зарабатывал на жизнь, преподавая математику во французском лицее. Статус гражданина нейтральной страны давал Мамбури некоторые преимущества: после Первой мировой он участвовал во французских раскопках, а в 30-х годах — в немецких. Потом сам понаторел, а позже открыл исторический кружок, в который мальчиком ходил Кирилл. Вот так и вышло, что он увлекся Византией, тогда как его старший брат Андрей — османистикой (потом тот стал известнейшим британским специалистом по Турции, автором главной биографии Ататюрка).

Манго беседует с крестьянами турецкой деревни Гюмюшконак о местонахождении византийской церкви Михаила Архангела. 1982© Предоставлено Сергеем Ивановым

Манго учился в Сент-Эндрюсе и в Париже, работал потом в Думбартон-Оксе (Вашингтон) и Оксфорде. Именно при его профессуре последний превратился в главный английский центр византиноведения (тогда как Кембридж, к сожалению, на этой карте не присутствует). В отставку он вышел профессором Королевского колледжа в Лондоне. Короче, после экзотического дебюта биография Кирилла Александровича представляет собой весьма успешную академическую карьеру, завидную — но не сверхъестественную.

Зато научная мысль его была уникальна и «всегда нова», как всякий талант. Он сформулировал принцип «тотального византиноведения», не разделенного дисциплинарными перегородками, и сам был непревзойденным образцом такого подхода: Манго издавал по рукописям византийские тексты и делал их научные переводы, был историком искусства и археологом, филологом и просопографом. По словам его коллеги, он являл собой целую научную экспедицию в одном лице: любимым времяпрепровождением профессора было отправиться на внедорожнике в турецкую (сирийскую, греческую) глубинку, найти там заросший бурьяном, заплывший землей кусок византийской стены, расшифровать полустертую греческую надпись, немедленно ее датировать, отождествить по историческим источникам само здание и привязать надпись к конкретным событиям византийской истории. Его работы по византийской архитектуре («Byzantine Architecture» (1976)) составляют золотой фонд искусствоведения, в частности, и потому, что он забирался в такие медвежьи углы, куда до него мало кто отваживался сунуться.

Но настоящей страстью Манго всегда оставался Константинополь, манящий и загадочный город его детства. Он написал о нем много книг: первая, «Бронзовый дом: вестибюль императорского дворца в Константинополе» («The Brazen House: A Study of the Vestibule of the Imperial Palace of Constantinople»), была опубликована в 1959-м. Потом были «Мозаики Св. Софии» («The Mosaics of St. Sophia at Istanbul» (1962)), «Константинополь, город на Золотом Роге» («Constantinople, City on the Golden Horn» (1969)), «Городское развитие Константинополя» («Le développement urbain de Constantinople, IVe–VIIe siècles» (1985)), «Св. София от Юстиниана до наших дней» («Hagia Sophia from the Age of Justinian to the Present» (1992)), «Исследования о Константинополе» («Studies on Constantinople» (1993)), «Константинополь и периферия» («Constantinople and Its Hinterland» (1995)), «Хора: небесный свиток» («Chora: the Scroll of Heaven» (2000)). Последнюю свою книгу, грандиозную и всеобъемлющую историю Великого Города, он никак не желал выпускать из рук до последнего дня жизни, так что выйдет она уже как посмертная. Любая топографическая гипотеза касательно того или иного топонима, той или иной новой археологической находки в Стамбуле неизбежно должна была пройти через его апробацию. Однажды, в 1965 году, бульдозер выворотил из земли мраморную плиту с обрывком стихотворения — всего несколько слов; Манго мгновенно вспомнил, что эти слова содержатся в известной по письменному источнику надписи в храме св. Полиевкта и что, стало быть, строители на него и наткнулись. Сегодня, когда тысячи византийских текстов доступны онлайн, такое открытие по силам и студенту, но тогда оно было признаком невероятной начитанности, памяти и эрудиции. «Тотальное византиноведение» могло проявиться и в том, как Манго договаривался с муллой, чтобы тот пустил его вылезти на купол стамбульской мечети Эски-Имарет, — ему нужно было посмотреть, виден ли оттуда Золотой Рог. Дело в том, что он вычитал в древнерусской летописи, будто в 1204 году, когда крестоносцы штурмовали Город, император Алексей поднялся на купол церкви Христа Пантепопта, чтобы следить за их флотом в Золотом Роге. До 2000 года считалось, что Эски-Имарет и есть бывшая церковь Пантепопта, но Манго, вскарабкавшись на ее купол, убедился, что это не так: залива оттуда не видно!

Турецкие связи ученого, знание местных обычаев помогали ему получать доступ туда, где всех остальных ждали одни отказы. Например, в те блаженные времена, когда Св. София еще была музеем, в юго-западные покои второго этажа все равно никого не пускали. Почему — неизвестно! Там находятся византийские мозаики, но их никто не видел, потому что… их запрещено было видеть. Этот запрет своей метафизической загадочностью всегда напоминал мне о романе Кортасара «Выигрыши». Так вот — Манго был единственным человеком, которому все-таки удалось попасть в эти запретные залы и сфотографировать мозаики. С тех пор все пользуются исключительно его публикацией (1977). Или другой пример «тотального византиноведения»: в XIX веке швейцарский архитектор Гаспаре Фоссати ремонтировал Св. Софию и попутно зарисовывал то, что видел. Потом землетрясение 1894 года обрушило многие фрески и мозаики из тех, что зарисовал Фоссати. Манго догадался поехать в родной кантон архитектора Тичино, зайти в тамошний городской архив и посмотреть, не лежат ли случайно там рисунки Фоссати. Оказалось, что лежат как миленькие. Манго вернул человечеству целый кусок Св. Софии (1962). Он и в Питер, в архив Академии наук, обращался за материалами Русского археологического института в Константинополе — когда еще никому из самих россиян это и в голову не приходило.

И все-таки не изобретательность, смелость и комбинаторика составляли главный талант Кирилла Манго. Он умел «вытащить» византийское мироощущение, доискаться до него там, где никто не ждал подвоха: например, «сталкивал лбами» предметы византийского искусства — и то, что сами византийцы о них писали. И оказывалось вдруг, что ромеи видели совершенно не то, что видим мы («The Art of the Byzantine Empire, 312–1453: Sources and Documents» (1972)). Непредвзятость открывала для Манго вещи, вроде бы лежавшие на поверхности, но почему-то никому до него не бросавшиеся в глаза. Например, он походя заметил, что древнерусское летописание никак не напоминает византийское, или что византийские эпитафии гораздо менее «духовны», чем античные, или что знаменитый византийский хронист Феофан — в действительности лишь компилятор и т. д. Бывало, конечно, что его «заносило»: например, он долго настаивал, что «Житие Андрея Юродивого» — произведение ранне-, а не средневизантийского времени (1982), однако флегматичный швед Рюден шаг за шагом, методично «задавил» его своими аргументами. Но так уж построены тексты Кирилла Манго, что его самого читать подчас увлекательнее, чем его «более правых» оппонентов.

Самый цитируемый текст Кирилла Александровича — это лекция, торжественно зачитанная при вступлении в оксфордскую профессуру в 1974 году. Она называется «Византийская литература как кривое зеркало». Манго всегда обращался с Византией по-свойски, даже дерзко, и вот в этой лекции он высмеял само отношение образованных ромеев к действительности, их вечные попытки втиснуть современность в прокрустово ложе антикизирующего традиционализма. Вообще у Манго во многих публикациях заметно стремление отрезвить банальную восторженность мейнстрима. Например, в книге о Св. Софии (1992) он едко замечает, что не стоит так уж преклоняться перед гением архитекторов Исидора и Анфимия, раз купол церкви рухнул почти сразу после завершения строительства. Самой же необычной из книг профессора является его «Византия: империя нового Рима («Byzantium: The Empire of New Rome» (1980)). Сегодня на русский язык переведены уже десятки популярных монографий о Византии, и не все они, по совести говоря, были достойны перевода — тем обиднее, что книгу Манго никто так и не удосужился перевести. Она не похожа ни на одну другую: фантастически эрудированная, головокружительно смелая — и одновременно злая до упрощения. Но когда упрощение строится на таком фундаменте, оно лишь кажется легковесным. Византия обязана выслушать от Манго любой упрек — за ту ювелирную тщательность, с какой он разбирался в истории ее кирпичных клейм или выносных литер.

Манго был неуживчив и своенравен: аспиранты перед ним трепетали, он любому мог устроить публичную выволочку. Да что там аспиранты — в 2006 году он вышел из оргкомитета международного Конгресса византийских исследований в Лондоне, не согласившись с какой-то формулировкой. Если профессор под старость и отказался от своей неизменной курительной трубки, то это была единственная уступка, которую он сделал наступающему со всех сторон бравому новому миру.

В 1951 году, на самой заре своей научной карьеры, Манго опубликовал предварительный каталог греческих надписей Константинополя, пообещав выпустить полный корпус в ближайшем будущем. По каким-то причинам работа застопорилась, а потом и вовсе остановилась. И таков был престиж Манго в научном мире, что за минувшие ровно семьдесят лет никто так и не отважился взяться за эту давно назревшую работу, «перебить» ее у мэтра. Можно предположить, что с течением лет и десятилетий эта публикация сделалась для Кирилла Александровича своего рода талисманом: пока он ее готовил, смерть не смела за ним явиться. Что ж, когда-нибудь всякой книге приходит пора увидеть свет.

Понравился материал? Помоги сайту!

Тест

Поцелуй Санта-Клауса

Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU

новости

11 марта 2022

14:52COLTA.RU заблокирована в России

3 марта 2022

17:48«Дождь» временно прекращает вещание

17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру

16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России

15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах

Все новости

Новое в разделе «Colta Specials»Самое читаемое

Быть русским, сопротивляться Смерти

21465

Без будущего

25412

У разбитого корыта

19667

Будущего не будет

23091

Уязвимое будущее

21249

От редакции COLTA

83154

Культура во время «военных операций»

56866

Полифонические свидетели конца и начала. Эссе Ганны Комар

12888

Отделения

2329

Приход отца Александра Меня и позднесоветская интеллигенция

1100

Письмо папе

3226

Оливия Плендер. «История Королевства зверей»

992

Сегодня на сайте

Вокруг горизонтали
Встреча на Ленивке (Первые три часа)

Пятичасовой разговор Елены Ковальской, Нади Плунгян, Юрия Сапрыкина и Александра Иванова о том, почему сегодня необходимо быть в России. Разговор ведут Михаил Ратгауз и Екатерина Вахрамцева

14 марта 202320324

Вокруг горизонтали
Встреча на Ленивке (Еще два часа)

Вторая часть большого, пятичасового, разговора между Юрием Сапрыкиным, Александром Ивановым, Надей Плунгян, Еленой Ковальской, Екатериной Вахрамцевой и Михаилом Ратгаузом

14 марта 202310723

Вокруг горизонтали
Мария Рахманинова: «Государство — это не несомненное благо»

Арнольд Хачатуров и Сергей Машуков поговорили с историком анархизма о судьбах горизонтальной идеи в последние два столетия

21 февраля 202312804

Вокруг горизонтали
Коливинги как модель для активизма

Социолог Любовь Чернышева изучала питерские квартиры-коммуны. Мария Мускевич узнала, какие достижения и ошибки можно обнаружить в этом опыте для активистских инициатив

13 февраля 202313438

Вокруг горизонтали
«Конфликты — это нормально». О подводных камнях горизонтального

Горизонтальные объединения — это не только розы, очень часто это вполне ощутимые тернии. И к ним лучше быть готовым

10 февраля 202315140

Вокруг горизонтали
Что мешает антивоенному движению объединиться?

Руководитель «Теплицы социальных технологий» Алексей Сидоренко разбирает трудности антивоенного движения и выступает с предложением

24 января 202319776

Colta Specials
Быть русским, сопротивляться Смерти

Будущее зависит от практик выживания, считает Кирилл Медведев

24 января 202321465

Colta Specials
Без будущего

Александр Морозов о возможных выходах из катастрофы 2022 года

24 января 202325412

Colta Specials
У разбитого корыта

Ольга Романова о лучшем варианте из ужасных

24 января 202319667

Colta Specials
Будущего не будет

Лина Булахова и Оксана Тимофеева отменяют власть и самих себя

24 января 202323091

Colta Specials
Уязвимое будущее

Елена Фанайлова разбирается с настоящим

24 января 202321249

Вокруг горизонтали
Как сообществам работать безопасно и сообща

Маленький путеводитель по самому необходимому для вашего спокойствия и продуктивности — от новых цифровых сервисов до практик XIX века

26 декабря 202234052

Кирилл Е.

Пауэр | Вихрь

Сирил Э. Пауэр | Вихрь | Метрополитен-музей

Обрежьте изображение:

Отсканируйте свой QR-код:

С благодарностью создан с помощью ACNLPatternTool

Детали обложки

Используйте клавиши со стрелками для перемещения по вкладкам ниже и клавишу табуляции для выбора элемента

Заголовок:
Вихрь

Художник:
Сирил Э. Пауэр (Великобритания, Лондон, 1872–1951, Лондон)

Дата:
1929 г.

Середина:
Линогравюра

Размеры:
Изображение: 15 3/16 × 13 3/8 дюйма (38,6 × 34 см)
Лист: 17 3/4 × 15 1/4 дюйма (45,1 × 38,7 см)

Классификация:
Отпечатки

Кредитная линия:
Покупка, Подарок Лесли и Джоанны Гарфилд, Подарки Лилы Ачесон Уоллес, Чарльза и Джесси Прайс и Дэвида Т. Шиффа, Коллекция Элиши Уиттелси, Фонд Элиши Уиттелси, Завещание Долорес Вальвидия Херлбурт, Фонд Пеко и подарки друзей рисунков и гравюр и фонды от различных доноров, 2019 г.

Регистрационный номер:
2019.592.475

Узнайте больше об этом произведении

Музейные публикации

Новое время: британские гравюры, 1913–1939 гг.

Ресурсы для исследований

Библиотеки и исследовательские центры Метрополитена предоставляют беспрецедентные ресурсы для исследований и приветствуют международное сообщество студентов и ученых.

API Met Collection — это место, где все создатели, создатели, исследователи и мечтатели могут получить доступ к самым последним данным и общедоступным изображениям для коллекции The Met. Данные открытого доступа и общедоступные изображения доступны для неограниченного коммерческого и некоммерческого использования без разрешения или платы.

Обратная связь

Мы продолжаем исследовать исторический и культурный контекст предметов в коллекции The Met. Если у вас есть комментарии или вопросы об этой записи объекта, пожалуйста, заполните и отправьте эту форму. Музей с нетерпением ждет ваших комментариев.

Рисунки и гравюры в The Met

Коллекция рисунков и гравюр Метрополитена — одна из самых полных и выдающихся в своем роде в мире — началась с подарка 670 работ от Корнелиуса Вандербильта, попечителя музея, в 1880 году.